держаться за руки, но Дженни видела в этом какой-то тайный смысл, и разочаровывать ее мне не хотелось.

– Да, побольше бы таких мест. Сейчас все только и делают, что строят офисы и заводы.

– И мало осталось тех придурков, которые любят копаться в саду.

– Один из этих придурков – мой отец.

– Прости, Брайан.

– Ничего страшного. В этих словах есть доля правды.

– Как ты можешь так говорить о своих родителях?

– Прости, Джейн.

Мы присели под развесистым деревом. Я закурил, и Дженни тоже взяла из моей пачки сигарету. Разумеется, она не курила, как и подобает хорошо воспитанной девушке из семьи преуспевающих адвокатов. Сигарета в ее образ не вписывалась, и курила она забавно.

– Папа говорит, чтобы я не увлекалась, – сообщила мне Дженни.

– Чем? – не понял я. – Сигаретами?

– Тобой. Он говорит, что ты научишь меня плохим вещам.

– Это из-за моего отца?

– Да, вероятно. Ты ведь знаешь, что о нем говорят. И эта Лиза. Она плохая. – Дженни посмотрела на меня.

Я повертел в руках ключи от машины. Внезапно мне стало противно. И смешно.

– Что в ней плохого? – спросил я наконец.

– У нее странные глаза.

– Злые? – задал я наводящий вопрос.

– Нет. – Дженни задумалась. – У нее пошлые глаза.

– Что же в этом плохого?

– А ты не понимаешь?

– Постараюсь понять, если ты мне объяснишь.

– Вы хорошие друзья, – сказала она. – Что вас связывает, Брайан?

– Пороки.

Дженни замолчала, всем своим видом показывая, что разговор ей противен. Я заметил это даже в