знала его лично, не так ли?
Тамара обернулась, но в это мгновение дверь комнаты бесцеремонно распахнулась и на пороге появился мужчина — высокий и стройный, смуглый, темноглазый и темноволосый, с резкими и твердыми чертами лица — именно такой, как говорила Эмма. Он был одет в темные брюки и темную автомобильную куртку. Его непокорные волосы закрывали лоб, несмотря на то что он их все время откидывал. Он быстро оглядел комнату и остановил взгляд на Тамаре. Он грубо выругался.
— Так и есть! Кинрейвен не солгал!
Тамара почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам. Именно Росс Фалкон — из всех! Старше, чем она помнила. Конечно, ему теперь, должно быть, около сорока, но он выглядел таким же могучим, подвижным и высокомерным.
Отец Донахью, казалось, взволновался:
— Росс, что вы здесь делаете?
Росс Фалкон бросил на него дерзкий взгляд:
— Вы шутите! Я должен был сам убедиться, что это Тамара Шеридан!
Отец Донахью стиснул свои руки:
— Ну а теперь, когда вы убедились, разве не надо поздороваться?
Тамара отшатнулась — такая жестокая ненависть горела в темных глазах, устремленных на нее.
— Что я должен сказать, отец? — резко спросил он. — Вы считаете, что я должен приветствовать ее возвращение? Может быть, вы даже думаете, что я рад видеть ее?
Тамара замерла. Это было хуже, чем она могла себе представить.
— Росс! — воскликнул отец Донахью с осуждением. — Это ведь Божий дом, дом любви, а не ненависти!
Глаза Росса Фалкона обратились на священника.
— Да, отец, это так. Но эта деревня принадлежит мне, не так ли? Поэтому я имею право… — Его лицо исказила гримаса. — Я имею право знать, кто ее посещает! — В каждом слове, которое он произносил так, будто бил хлыстом, звучало презрение.
Он выпрямился во весь свой рост:
— Но, как вы говорите, этот дом — Божий, и я не смею нарушать его святость! — И, не говоря больше ни слова, он повернулся и быстро вышел из комнаты.
После его ухода в комнате повисла ужасная напряженная тишина. Тамаре хотелось, чтобы пол под ее ногами немедленно разверзся и она провалилась бы вниз. Она не раз проигрывала в воображении, как встретится с Россом: встреча будет холодно-вежливой, она поведет себя по отношению к нему так же, как и он привык вести себя с другими. Но никогда, даже в самых ужасных снах, она не представляла себе, что он прореагирует именно так. Он ее ненавидел, по-настоящему ненавидел! Но почему? Что она сделала, чтобы вызвать такое презрение? Да, сейчас она действительно почувствовала его неукротимую ненависть. Теперь у нее не осталось никаких иллюзий по отношению к этому человеку. Как и всегда, Росс Фалкон был непредсказуем, так же необуздан и непредсказуем, как его древние предки-испанцы, которые давным-давно осели на этом западном побережье, когда их корабль налетел на скалы, высившиеся у берега.
Отец Донахью медленно пересек комнату, тихо прикрыл дверь. Он давал ей время собраться, прийти в себя после потрясения. Тамара была ему за это благодарна.
Она порылась в своей сумочке, достала сигареты и дрожащими пальцами зажгла одну. Глубоко затянувшись, она подошла к огню и внезапно, как ребенок, протянула к нему ладони.
Отец Донахью прислонился к двери и наблюдал за ней. Наконец он тяжело вздохнул.
— Мне очень жаль, Тамара, — сказал он глухо.
Тамара обернулась.
— Вам жаль? Вы извиняетесь? — воскликнула она. — Но это не ваша вина. Мне не следовало никогда приезжать сюда. Все явно не так, как я себе представляла.
