ужаса по поводу происходящего. Но мы ничего не могли сделать — ни я, ни он! Ничего абсолютно… хотя…
— Дайте мне три дня, и я сообщу вам способ возвращения в ваш собственный мир! — уверенно сказала я.
Это был риск, да. Но я верила в Динара и его способности, пожалуй, даже больше, чем в свои собственные. А он дал понять, что способ найден.
Однако на мое невероятное заявление кесарь лениво ответил:
— Нет.
Да как это «нет»? Стремительно повернулась к супругу, возмущенно взирая на него. Что значит «нет»? Я не могу принять ответ «нет»!
Кесарь усмехнулся, после чего сделал знак своему секретарю. Тот, поклонившись Динару, произнес что-то. Рыжий в лице изменился.
— Я умоляю вас, — у меня голос осип, — всего три дня. Два… один день!
В ответ издевательское молчание!
— Хорошо, — я едва сдерживалась, — ваши условия?
На сей раз ко мне соизволили обернуться. Насмешливо окинув взглядом, супруг поинтересовался:
— Нежная моя, назови хоть что-то, что я не смог бы получить от тебя при первом и малейшем на то моем желании?
Ничего! Кесарь держал меня за горло и был прекрасно осведомлен об этом.
Но в тот миг, когда я со всей обреченностью осознала, что уже ничего не могу изменить, супруг вновь подал знак рукой, и секретарь, повинуясь его жесту, торопливо поднялся по ступеням.
— Измените срок, — лениво произнес император, — через трое суток айсир Грахсовен и айсира Астаримана должны будут засвидетельствовать свое обязательство. Три дня им на… раздумье.
Да! О Великий Белый Дух, спа…
— Не стоит благодарностей, — оборвал меня кесарь, — у тебя всего трое суток, нежная моя.
— Благодарю, — я произнесла это с искренней благодарностью.
«У шенге», — одними губами прошептала встревоженному Динару.
Остальная часть церемонии прошла как в тумане. Были зачитаны указы, причем многие я одобрила, но некоторые резонно посчитала излишне жестокими. Ничего, разберусь.
С нетерпением дождалась возвращения во дворец. Мы покинули народ, также используя портал, и вышли в покоях кесаря.
— Прошу прощения, дела, — извинилась я перед супругом и, подхватив юбку, практически побежала к двери.
— Нежная моя, — как-то недобро это прозвучало.
С другой стороны, кесарь и добро — вещи несовместимые.
Остановилась, развернулась и, наплевав на гордость, взмолилась:
— Прошу, не сейчас. Умоляю… могу даже встать на колени, если вы меня за руку подержите и клятвенно гарантируете, что потом поможете встать. Так можно мне… идти?
Меня отпустили величественным полукивком.
Едва оказавшись за дверью, я опрометью бросилась в собственные покои, на ходу вызвав служанок.
Сняв роскошные балахоны, поторопилась облачиться в простое черное платье. Обедала стоя, в процессе раздавая приказы Свейтису и Райхо. И главный вопрос — казна. Просто сомневаюсь, что от нее хоть что-то осталось после возведения… гоблинской новой площади!
— Свейтис, казна на вас, проинспектировать сегодня же.
— Я уже озаботился данным вопросом. Судя по отчетам господина Дхара, была задействована лишь часть средств, выделенная вами на благоустройство Праера, и то исключительно на выплаты компенсаций торговцам, лишившимся торговых площадей.
