— Коварная моя, ты не слушаешь, — задумчиво протянул император. — Хотя… возможно, оно и к лучшему…
К лучшему?! Мой собственный супруг только что прокусил мне шею, напился моей королевской крови, да еще и нахваливает ее вкус! Что тут произошло к лучшему?! Еще бы причмокнул в знак восторга!
Хватит… Нельзя нервничать, нельзя срываться, нельзя позволять ему… Нельзя… Нужно успокоиться!
Я с силой сжала ладони, пытаясь сдержаться, и ногти впились в кожу.
— Не смей! — с неожиданной яростью приказал кесарь.
Вздрогнув, удивленно взглянула на него.
— Не смей причинять себе боль! — выдал он неподдающийся логике приказ.
Горько усмехнувшись, язвительно прошипела:
— Ну что вы, мой дорогой супруг, это же исключительно ваша прерогатива!
В ответ император вновь отхлебнул из бутылки, а после швырнул ее об стену. Грохот разбившегося стекла, жалобный звон опавших осколков и расплывающееся пятно на стене…
А меня тошнило от запаха собственной крови.
— Сколько можно об этом думать? — раздраженно вопросил кесарь.
— О крови? — вопросила я.
— Именно!
Не знаю, что на меня нашло, но дальнейшие слова, учитывая сложившиеся обстоятельства, были невероятной глупостью:
— А о чем мне сейчас думать?! О вас? Или, может, о ваших постельных и гастрономических предпочтениях?! О чем, ваше величество?! Мне страшно! Мне жутко! Я испугана до дрожи вашим поступком! И единственные мысли, которые я сейчас допускаю, — это о раздражающем запахе крови, потому как думать о чем-либо в вашем присутствии… страшно, глупо и чревато последствиями от удушения до весьма болезненных укусов, а то и смерти! И в свете всего вышеизложенного мое желание видеть вас умершим более чем оправдано!
Странные глаза сверкнули во внезапно образовавшемся полумраке. Я испуганно вздрогнула, ожидая очередной демонстрации силы кесаря, но ничего не происходило… Император продолжал сидеть, сжимая зубы, в упор глядя на меня. И он молчал.
Не знаю, сколько мы просидели вот так, в тягостном молчании. Я в ужасе от случившегося боялась даже пошевелиться, а кесарь не сводил с меня странного взгляда нечеловеческих глаз.
Дворец постепенно погружался в тишину, гасли окна, ярче вспыхивали фонари во дворе и на подъездной дороге, а мы все так же безмолвно сидели.
И вдруг кесарь с невероятной горечью в голосе произнес:
— Однажды я допустил роковую ошибку, позволив той, которую любил, строить козни за моей спиной. Я знал об этом, нежная моя. Знал со всей очевидностью! Но прощал ее глупую и столь наивную ложь, закрывал глаза на попытки предать и отвечал добром на ее неумелые старания по отправлению меня на смертный путь. Я просто любил Элиэ… любил настолько, что, выбирая между возможностью спастись и жизнью своей старательной убийцы, предпочел сохранить ее жизнь.
Я невольно посмотрела на кесаря. Оказывается, любимая женщина была в числе желавших его смерти. Неожиданно!
— Вторым был мой брат, — усмехнувшись, сообщил Араэден.
— А третьим? — почему-то спросила я.
— Ее любовник. Темный.
Светлый и темный… Забавно.
Кесарь в очередной раз сделал глоток, но мне вдруг подумалось, что жажда вина у него гораздо слабее, чем жажда мести.
