— Наверное, поступать в колледж уже поздно, как думаешь?
Она целует меня, и я чувствую, что изо рта у нее исходит слабый запах разложения. Я пытаюсь отодвинуться, но она держит слишком крепко.
— Мне немного больно.
— Тише, тише.
— Правда. Пусти.
— Что нам с тобой делать?
— Перестань так говорить. — Запах становится сильнее, заполняет всю комнату. Это не у нее изо рта. Что-то лежит на кухонном столе. Я вижу поверх ее плеча.
— Что это там? Мам, не надо.
— Тише, помолчи.
— Не надо. Ты меня пугаешь.
— Что нам с тобой делать?
— Да что же это такое?
Кукла вся голая, вымазанная липкой грязью. Ее бледные руки вытянуты на скатерти, а личико наклонено в нашу сторону. Глаза-пуговки смотрят прямо на меня.
Ха.
Это все фантазии и больше ничего.
После отъезда Джейкоба я представил, как возвращаюсь домой. Но на самом деле я даже не пытался. У меня было другое занятие — я сходил с ума.
У этой болезни есть рабочая этика.
— Ты просто находка для нашей команды, — сказал менеджер. Он откинулся в кресле и похлопал по своему галстуку с оленем Рудольфом. Я отработал всю рождественскую неделю и теперь интересовался, нельзя ли поработать в Новый год. — Продолжай в том же духе, и мы выдадим тебе свидетельство о профессиональной квалификации. Ты можешь улыбнуться, Мэтт. Я сделал тебе комплимент.
— Могу я работать в ночную смену?
— Я ведь уже сказал, что ты можешь работать в ночную смену.
— И сверхурочно?
Он сморщился, как будто тужится, и уткнулся в график дежурств.
— Надо только следить, чтобы у тебя не было переработки. Закон запрещает…
— Мне нужны деньги.
Он всегда отдавал мне свободные смены. Я работал столько, сколько мог, чтобы заплатить за квартиру, и еще потому что не хотел оставаться дома. Если честно, я тогда чувствовал себя очень одиноко. И когда я не был занят в доме для престарелых, я работал над своим специальным проектом.
Можете мне поверить, эта болезнь не знает отдыха.
