обнял.

— Я вчера ожидала от тебя другой реакции. — Голос Джулии звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась Габриелю в грудь. — Может, ты не услышал меня?

— Значит, вчера ты отказалась не потому, что не хотела меня?

Джулия удивленно отстранилась:

— Я еще не оправилась от истории с Полиной, но я тебя хочу. Когда мы с тобой занимаемся любовью, я ощущаю себя необыкновенной, не похожей ни на кого. Это ты меня делаешь такой. Но сейчас я не могу отправиться туда сама. И тебя пустить не могу. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Ее волнение нарастало.

Облегченно вздохнув, Габриель поцеловал ее в лоб:

— У меня для тебя есть другие предложения.

Габриель взял ее за руку и повел в просторную ванную, включив по пути музыкальный центр. Когда они скрылись за дверью ванной, гостиную наполнили первые аккорды песни Стинга «Until».

Полина резко проснулась и села на постели, вспомнив, что находится в номере торонтского отеля. Ее тело покрывал холодный пот. Сколько бы ни повторялся разбудивший ее сон, ход событий в нем всегда оставался неизменным, равно как и ее ужас. Сколько бы водки она ни выпила, сколько бы таблеток ни проглотила, это не уймет боль в груди и не остановит ее слез.

Полина потянулась за бутылкой, смахнув с прикроватного столика гостиничный будильник. Несколько глотков, несколько маленьких голубых таблеток, и она снова уснет, провалившись в темноту.

Ей не найти утешения. Другие женщины, чтобы заглушить боль потери первого ребенка, могут родить второго. Но у нее уже никогда не будет детей. А отец ее нерожденного ребенка совсем к ней охладел.

Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Вначале издали, затем они сблизились, но он никогда ее не любил. Даже чуть-чуть. Однако он был слишком благороден, чтобы выбросить ее, словно использованную вещь. Именно так она себя и ощущала — использованной вещью.

Полина разрыдалась, уткнувшись в подушку. У нее бешено кружилась голова, а она в голос оплакивала свою двойную утрату.

Майя…

Габриель…

Профессор Джузеппе Паччиани не был добродетелен, но был умен. Он не поверил Кристе Петерсон, когда та написала, что готова прилететь к нему на сексуальное свидание. Желая убедиться, что связь между ними по-прежнему существует, он утаил от нее имя fidanzata профессора Габриеля и написал, что назовет его, когда они с Кристой встретятся в феврале в Мадриде.

Кристе не хотелось ни ждать долгих два месяца, ни снова укладываться с ним в постель, чтобы выудить нужные сведения. Она не ответила на последнее электронное письмо Паччиани, решив изменить стратегию и поискать альтернативные способы, которые позволили бы ей узнать имя невесты профессора Эмерсона.

Можно сказать, что Кристой двигала ревность. Кто же эта особа, сумевшая завладеть вниманием профессора, когда она сама необъяснимым образом потерпела фиаско? Можно также сказать, что у нее стали появляться подозрения насчет одной брюнеточки с застенчивыми глазами, особенно с тех пор, как брюнеточка намекнула профессору Эмерсону на некую любовницу по имени Полина, а профессор чуть не набросился на нее с кулаками.

Однако наиболее верным объяснением ее недавнего и весьма сладострастного любопытства, скорее