сейчас.

Пол нахмурился, махнув в сторону двери:

— Поговорить можно и за ланчем.

— Он оставил меня! — вдруг вырвалось у Джулии, и ее лицо сразу приобрело прежнее болезненное выражение.

— Так это же хорошо. Или ты так не считаешь?

— Не считаю.

— Черт побери, Джулия, этот парень соблазнил тебя, поигрался с тобой, а потом бросил! Тебе что, мало горестей?

— Это было совсем не так! — возразила Джулия, вскидывая голову.

Пола впечатлил этот внезапный всплеск ее гнева. Но уж пусть лучше гневается, чем сидит в печали.

— Надень шапку, — посоветовал он. — На улице холодно.

Через несколько минут они уже шли в направлении станции метро «Спадина».

— Ты видел его? — спросила Джулия.

— Кого?

— Ты знаешь кого. Не заставляй меня произносить его имя.

Пол шумно выдохнул:

— А не проще ли тебе забыть о нем?

— Прошу тебя, ответь мне на вопрос.

Полу невыносимо было видеть страдальческую гримасу, исказившую миловидное лицо Джулии. Он мягко остановил ее:

— Я столкнулся с ним через несколько часов после слушаний. Он как раз выходил из кабинета профессора Мартина. С тех пор я пребываю в растерянности. Если Эмерсон откажется быть моим руководителем, мне крышка.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Надеюсь, что в аду, — с энтузиазмом ответил Пол. — Мартин разослал по всей кафедре циркулярное электронное письмо с сообщением, что Эмерсон до конца семестра будет находиться в отпуске. Наверное, ты тоже получила сообщение Мартина.

Джулия покачала головой.

Пол пристально посмотрел на нее:

— Я так понимаю, он уехал, не простившись с тобой.

— Я отправила ему несколько сообщений. Вчера он наконец ответил мне по электронной почте.

— И что же он написал?

— Потребовал прекратить всякие контакты с ним и заявил, что все кончено. Он даже не назвал меня по имени. В письме всего две строчки. Он посылал со своего университетского адреса и подписался так: «С наилучшими пожеланиями, профессор Габриель О. Эмерсон».

— Придурок.

Джулия вздрогнула, но возражать не стала.

— А после слушаний он сказал мне, что я не чуяла своей беды.

— Каков? Надменный трахатель!

— Что?

— Сначала он топчет твое сердце, а потом у него еще хватает наглости цитировать строки из «Гамлета»? Невероятно. Да еще и с ошибкой процитировал, мерзавец.

Джулия удивленно заморгала:

— Я не узнала шекспировскую строчку. Подумала, это его собственные слова.

— Шекспир был таким же надменным трахателем. Наверное, потому ты и не уловила разницы. Эти слова произносит Гертруда, рассказывая о смерти Офелии. Слушай: