— Ее поступление обусловлено успешным завершением магистратуры. Просить она, конечно, может, но мне кажется, она сейчас не в том положении, чтобы просить об отсрочке. Если сведения о разбирательстве дойдут до Гарварда, там могут отозвать свое приглашение.

— В таком случае пусть молит всех богов, чтобы разбирательство закончилось вовремя и она смогла нормально закончить магистратуру. Честно говоря, то же самое я посоветовал бы и вам. Если вас признают виновным в нарушениях академического характера, ректор имеет право расторгнуть договор с вами.

— Чертовщина! — Габриель хватил кулаком ко крышке письменного стола. — И когда мы должны предстать перед этой комиссией?

— Двадцать пятого марта. Это четверг.

— Значит, на все разбирательства у них меньше месяца. А там уже Джулии надо вплотную думать об окончании магистратуры.

— Вы же знаете: университетские процедуры имеют скорость ледника. — Мартин откашлялся. — А вас что, ничуть не беспокоит ваше собственное щекотливое положение?

— Представьте себе, нет! — прорычал Габриель.

— А стоило бы побеспокоиться. Скажу вам больше: меня прежде всего волнуете вы, хотя я очень сожалел бы, если бы научная карьера Джулианны оказалась под угрозой.

— Я этого не допущу.

— И я не намерен допускать, чтобы один из моих лучших профессоров попал в беду. — Мартин умолк, втягивая в себя воздух. — Согласно положениям университетской политики… тем самым, в нарушении которых вас подозревают, вы несете большую ответственность, чем она. Возникли подозрения, что успеваемость вашей аспирантки вы оценивали отнюдь не по академическим критериям.

— Но это же смехотворно, и у вас полно документов, подтверждающих абсурдность этих подозрений!

— Нет, здесь вы не угадали, — возразил Джереми, постукивая по разложенным бумагам. — У меня есть документы, но их не так много. Вы ведь совсем недавно поставили меня в известность о своей связи с Джулией. А теперь меня начинает донимать вопросами мой начальник. Вы хоть представляете, в каком идиотском положении я нахожусь? Я выгляжу так, будто свалился с луны и ничего не знаю о событиях на своей кафедре!

Габриель медленно вдохнул и так же медленно выдохнул:

— Как понимать ваши слова?

— Да так и понимать, что вы, Габриель, вляпались в историю, даже если вам самому это видится по- другому. И я не намерен ради прикрытия вашей задницы рисковать всем, чего достиг. — (На другом конце линии воцарилось гробовое молчание.) — Ну почему вы мне не сказали, что встречаетесь с нею? Черт побери, ведь это я брал вас на работу!

— Я считал, что других не касается, с кем я сплю.

— Нашли время шутить, — буркнул Джереми и выругался. — Вам известны правила, регламентирующие отношения между профессорами и их аспирантами. Раз вы утаивали ваши отношения от меня и других, значит это позволяет считать вас виновным в нарушении правил.

Габриель скрипнул зубами:

— Джереми, так я могу рассчитывать на вашу поддержку или нет?

— Я сделаю все, что в моих силах, но многого не обещаю. На вашем месте я уведомил бы университетский профсоюз и обязательно явился на слушания с их представителем.

— Это всего лишь всплеск «охоты на ведьм», затеянной одной рассерженной аспиранткой. Криста Петерсон пытается лишить меня работы.

— Возможно, вы и правы. Но прежде чем во всеуслышание заявлять об этом, поймите, что вы нарушили университетский регламент. Следовательно, у администрации появилось больше оснований предполагать, что вы виновны и в других нарушениях. Кстати, я получил от декана электронное письмо с вопросом о гранте, поступившем от фонда М. П. Эмерсона. Я очень хочу надеяться, что вы к этому непричастны. — (Габриель разразился ругательствами, которые Джереми не стал слушать.) — Друг мой,