то что миллиметровка с карандашными разводами была у него перед глазами, а болтов и гаек он разбросал добрый десяток, определиться с тем, куда идти дальше, оказалось непросто. Когда же он наконец решился сделать шаг в сторону камня, наполовину торчащего из травы и поросшего желтым мхом, Топор быстро и жестко сказал:

– Стой.

И Костя замер, как шел, с поднятой в воздух ногой.

– Неправильно ты решил. Ладно, хватит баловаться. Медленно делай шаг назад и оставайся на месте. Я дальше поведу. По крайней мере, пока из этого аномального поля не выберемся.

Оказавшись позади Топора, Костя вдруг понял, что пропотел практически насквозь. Страшное напряжение отпустило его, и только теперь он понял, как ужасно нервничал последние четверть часа. Обернувшись, он посмотрел на Марину и Наташку. Обе глядели на него с таким сочувствием и уважением, что настроение немедленно улучшилось, а усталость отступила прочь.

– Прорвемся, – сказал он значительно подмигивая.

– Эй, прорывальщик. Ты за мной должен идти и смотреть за каждым моим действием. Учиться и страховать. А еще автомат держать наготове, – не поворачивая головы выговорил ему Топор. – А то, пока ты там перед девками рисуешься, мне могут ногу в это время откусить.

– Не откусят, я страхую, – бодро откликнулся из арьергарда Миха. – Автомат всегда наготове.

– У меня тоже, – эхом отозвался Вадик.

– Я не с вами разговариваю, остолопы, – все так же не поворачивая головы, сказал Топор. – Если за мной следят глаза второго проводника, мне идти легче. И не только потому, что он подстрахует от ошибок. Есть и другие причины, которые вам пока знать не положено.

– Я все понял, Топор, – сказал Костя. – Больше не буду отвлекаться.

Правда, следить за каждым действием Топора у Кости все равно не получалось. Сперва он старательно вглядывался в неторопливые размашистые движения, которыми сталкер бросал мелкие предметы из почти бездонного кармана на животе, и старался всякий раз предугадать, какой вывод из увиденного сделает Топор. Но постепенно усыпляющий монотонный ритм притупил интерес, и Костя стал замечать то, что раньше как-то ускользало от его внимания.

Серое небо выглядело сегодня иначе, чем вчера. Оно словно поднялось, стало светлее и контрастнее, заморозило в себе всяческое движение, но все равно выглядело угрожающим, готовым нанести неожиданный удар зазевавшемуся сталкеру.

Спасая от бездушного и неподвижного холода серого неба, пропитанная теплом и движением земля была готова в любой момент принять в свои объятия каждую живую тварь. Только вряд ли такое «спасение» оказалось бы лучше удара коварного неба. Огонь в земле был повсюду. Он горел где-то глубоко внизу, вызывая провалы грунта в чернеющие ожогами воронки, плавил землю в полуметровых кратерах самых настоящих вулканчиков, летел невидимой жгучей пылью над высыхающими зарослями, чтобы воспламенить их в один момент, или просто висел на высоте человеческого роста слепящим шаром крохотного солнца.

Шлепок по лицу мгновенно привел Костю в чувство. Топор стоял прямо перед ним и готовился отвесить еще одну пощечину.

– Эй, ты чего? – возмутился Костя.

– Назад посмотри, прорыватель, – с насмешкой сказал Топор.

Костя обернулся и обомлел: отряд стоял не прямо за ним, как должен был, а далеко слева.

– Я нарочно позволил тебе делать то, что ты делал, – перестав улыбаться, сказал Топор. – Угадай, что случилось бы, не останови я тебя?

Костя посмотрел перед собой и ужаснулся: в каком-то десятке шагов от него в земле чернела неприятная дыра диаметром около метра, из которой поднимался едва заметный дымок.

– Разглядел, к чему ты шел на полных парах, погруженный в созерцание Зоны? – вкрадчиво спросил Топор.

– Разглядел, – виновато сказал Костя. – Я больше не буду.