отказываться от критического, логического мышления и пропуская слишком дорогую недвижимость, не вызывавшую в ней никакого положительного отклика.

В конце концов, она выбрала 3 дома из списка, включавшего около 200 должников. Один из этих домов казался ей наиболее перспективным.

Кредит составлял 35 000 долларов, и поскольку владелец дома опоздал с платежами уже на два месяца, от банкротства и продажи недвижимости с молотка его отделяло около двух недель. Мишель переписала адрес. Это было совсем рядом. Она решила поехать посмотреть на состояние дома и попытаться оценить, что из этого можно выжать.

Впоследствии, когда Рене ее спросила, почему она выбрала именно этот дом, она даже не знала, как объяснить это словами. Самым близким к истине было то, что она за цифрами как-то раз глядела печальную историю хозяйки дома. Она не вполне представляла себе эту хозяйку, по будто услышала ее зов о помощи.

Это был так называемый блокированный дом в южной части Ривердейла, представлявший собой длинный ряд двухэтажных одноквартирных домов-блоков с общими боковыми стенами. Они находились в идеальном состоянии, по крайней мере, так казалось снаружи. В нескольких окнах были вывешены таблички: «Продается». Одним из этих домов-блоков владела вдова но имени Джейн Яско.

Мишель сверилась со своими записями. Блок заложен за 35 000 долларов, но никаких других претендентов на недвижимость нет. Следовательно, владелица этого дома, кто бы она ни была, через две недели потеряет дом, в том числе и уже довольно значительную выкупленную его долю.

Мишель приблизилась к входной двери, испытывая некоторую нервозность. Она помнила, как было трудно ей самой, когда она потеряла дом после смерти Гедеона, помнила и злоключения матерн Саммер, продававшей свой дом.

Она позвонила и в ожидании поправила блузку и юбку. Через минуту позвонила снова. Наконец дверь открылась. На пороге стояла миниатюрная седая женщина, чуть сгорбленная и с довольно мрачным выражением лица. Она выглядела несильно моложе Тилли, но заношенный до дыр домашний халат и запах плесени, доносившийся из дома, свидетельствовали о том, что хозяйка уже не следит за собой и, вероятно, не так ясна умом. Мишель медленно и, может быть, излишне громко сказала:

— Добрый день, мэм. Меня зовут Мишель Эриксен, —

она

протянула женщине водительские права, но та на них даже не взглянула. — Вы миссис Яско? Простите, что беспокою вас, но в суде я узнала, что вы близки к тому, чтобы потерять дом за неуплату.

Миссис Яско заговорила хриплым голосом заядлой курильщицы, хотя запаха табака или иных признаков курения Мишель не заметила.

— Вы уже десятый человек, который говорит мне это. И я каждому отвечаю, что, по-видимому, произошла ошибка. Я вложила в этот дом почти все свои сбережения, когда покупала его, и каждый месяц, когда получаю пенсию за мужа, всегда первым делом плачу за дом, — скрюченными пальцами она дернула себя за воротник халата. — Так что, видите, у них нет никакой возможности забрать у меня дом.

«Первый отказ», — сказала себе Мишель.

— Простите меня, мэм, я понимаю, как вам надоели эти вторжения, но мне искренне не хотелось бы, чтобы вы потеряли дом из-за какого-то недоразумения. Вы абсолютно уверены, что платите все правильно? Вы можете показать мне какие-нибудь погашенные чеки?

— Я не собираюсь впускать вас в свой дом, — пробурчала миссис Яско и начала закрывать дверь.

Второй отказ. Но как его преодолеть? Мишель раскрыла папку и подставила ногу, чтобы не дать двери закрыться.

— Мэм, простите меня, но вот у меня официальная бумага. Я просто хочу удостовериться, что не перепутала адрес. Не хотите взглянуть на документы, которые я получила в суде?

— Я не надела очки. — миссис Яско посмотрела на дверь, Удивляясь, почему она не закрывается.

— Миссис Яско, пожалуйста. Сходите за очками. Вам необходимо взглянуть на это, потому что вы