— Я увезу тебя домой.

— Домой? — Мейри смотрела на него во все глаза, синие, сияющие, полные надежды. — В Шотландию?

— В Шотландию, в горы, туда, где наш дом.

Мейри заглянула ему в глаза, как будто стремилась увидеть то, что видел он, и вместе с ним улыбнулась. Коннор хотел построить их дом собственными руками, высоко в горах, где туман вуалью покрывает ее волосы водяной пылью, а настоянный на вереске воздух красит щеки ярким румянцем.

— Мы покинем Англию, а следующую войну оставим безжалостным и беспощадным людям, которые утверждают, будто воюют во имя Господа.

— Ты имеешь в виду протестантов?

— Нет, любовь моя. — Коннор отошел в сторону, подтянул бриджи, зашнуровал завязки, присел к столику возле застеленной кровати, налил в стакан воды и протянул его Мейри. — Католиков. Если, конечно, Яков убережет свой трон от Вильгельма.

Мейри открыла рот, чтобы возразить, но Коннор остановил ее.

— Мейри, никто не хочет короля-католика. Якова ждет долгая религиозная война, в которой он ни за что не пойдет на уступки. Он добрый и справедливый человек, но пройдет совсем немного времени и он сообразит, что нужно делать, чтобы успокоить тех, кто его не поддерживает. Боюсь, он уже знает, что станет делать. Ты же слышала вчера вечером, как он обещал уничтожить своих врагов, начиная с парламента. Его брат пытался добиться этого массовыми казнями. Боюсь, это начнется снова, но на сей раз я не собираюсь принимать в них участия.

Мейри отошла от двери и приблизилась к Коннору.

— Разве плохо пытаться сохранить то, во что мы верим?

— Не плохо. Но ведь то же самое можно сказать о тех, у кого другая вера. Люди, которых мы убивали во время массовых казней, не были воинами, Мейри. Это были простые фермеры, которым пришлось воевать с королем ради сохранения своего образа жизни. Я служил протестантскому королю и знал о его религии не меньше, чем о своей. И я уже не понимал, какая из них правильная. И мне не было до этого дела. Я устал и не желаю сражаться ни за ту, ни за другую. Пусть решает Бог. Я хочу вернуться домой. А если протестанты выиграют войну и попытаются навязать горцам новые законы, я поведу армию своих братьев с шотландских гор против них.

— А я буду рядом с тобой.

Стук в дверь уберег Коннора от угрозы кинжала, который немедленно показался бы на свет, когда он ответил бы ей: «Черта с два!» Поле боя — единственное место, где он никогда не хотел бы ее видеть.

Коннор распахнул дверь и увидел отца.

— Коннор, — мрачным тоном произнес Грэм, — тебя хочет видеть король. Прямо сейчас.

Коннор в одиночестве стоял в Зале для аудиенций и ждал, пока придет Яков. Он подозревал, что этот срочный вызов связан с Оксфордом, и понимал, что не следовало наносить столь сильный удар, хотя в тот момент испытал облегчение. Оксфорду еще повезло, что Коннор не убил его на месте за дерзкие слова. Он знал, что не нанес непоправимых увечий, так что наказание в любом случае не будет слишком суровым. От нетерпения Коннор постукивал ногой по полу. С королем придется говорить и о том, что он решил вернуться домой. Яков скорее всего рассердится, но его больше не связывает долг. Ему оставалось только надеяться, что кузен не потребует, чтобы Коннор остался.

Дверь распахнулась, и в зал с мрачным и встревоженным видом вошла королева. Коннор поклонился, но Мария не ответила. Следом за нею появился ее супруг.

— Садитесь, капитан, — предложил Яков, не глядя на Коннора.

Когда все расселись, Коннор заметил, как король и королева обменялись быстрыми взглядами. Оба молчали. Коннор неловко заерзал в кресле. Их суровые лица не обещали ему ничего хорошего. Неужели Оксфорд умер? Черт, он ведь ударил его не настолько сильно. Может, он упал на чей-то клинок? Коннор ведь ушел очень быстро и не видел, что произошло дальше.

— Что случилось сегодня утром с сыном графа Оксфорда?

Король наконец посмотрел ему в лицо.

— Он неподобающим образом говорил о мисс Макгрегор.

— И потому вы ударили его эфесом своего клинка?

Черт, вот по этой причине он рвется отсюда домой.

Коннор устал от притворной любезности кавалеров, которые бегут к королю из-за такой мелочи, как выбитые зубы, но способны тайком проткнуть человека кинжалом.

— Что он сказал?

Королева подалась вперед, а на ее лице мелькнула надежда.

— Ничего, что приемлемо для ваших ушей, ваше величество.

Мария Моденская возмущенно повернулась к мужу, но тот поднял руку, призывая ее к молчанию.

— И за то, что лорд Оксфорд непочтительно высказывался о мисс Макгрегор, — король снова обратился к Коннору, — вы сломали ему нос и выбили два зуба?

Что Коннор мог на это сказать? Только правду.

— Да, ваше величество.

Королева откинулась в кресле. Коннор наблюдал за нею с возрастающим беспокойством.

— Я провел с графом целый час, — продолжал король. — Он в бешенстве от того, что один из моих людей искалечил его сына. Граф требует компенсации.

— В какой форме?

Коннору вдруг показалось, что кресло сжимается вокруг него, что в огромном зале невыносимо душно. Если король скажет, что Оксфорд требует руки Мейри, Коннор пойдет и перережет его сыну глотку, и черт с ними, с последствиями!

— Кузен, — по-родственному обратился к нему Яков, чтобы у Коннора отлегло от сердца, — войдите в мое положение. У меня слишком много врагов, чтобы наживать новых. У Чарлза де Вера целая армия…

Коннор, не справившись с чувствами, вскочил с места. Он не позволит Оксфорду забрать ее.

— Ваше величество! — Коннор осторожно приблизился к королю, стараясь не двигаться слишком резко. — Наверняка Оксфорд продумал все это заранее.

Ну конечно! Все так и было. Иначе зачем такой хлюпик поднял бы на него клинок? Оксфорд хотел, чтобы Коннор ударил его, ранил. Тогда он смог бы требовать компенсации!

— Ваше величество, вы не можете допустить, чтобы Оксфорд женился на Мейри. — Его взгляд метнулся к королеве. Она-то будет на его стороне! — Он…

— Граф ничего не говорил о свадьбе своего сына и мисс Макгрегор.

Коннор испытал невероятное облегчение. В мышцах возникла внезапная боль, как будто ноги больше не хотели его держать. Очевидно, перетренировался, хотя раньше он за собой этого не замечал.

— Капитан…

Коннор с готовностью взглянул на короля. Если Мейри остается с ним, ничто другое ему не страшно. Посадят его на месяц в тюрьму, лишат звания, потребуют денежной компенсации — все это он переживет.

— …граф хочет получить вас.

— Меня?

Король кивнул и, вздохнув, повернулся к супруге. Мария Моденская отвела глаза.

— Я вас не понимаю, ваше величество.

— Он хочет, чтобы вы женились на его дочери, леди Элизабет.

— Нет, — почти беззвучно прошептал Коннор и упал в свое кресло.

Нет, он женится на Мейри. Все другое невозможно.

— Боюсь, придется, кузен. Я знаю, ваше сердце принадлежит другой, но со временем…