Казалось, королева сейчас откажет. Мейри умоляюще посмотрела на Марию Моденскую. Она не может с ним не проститься. Господи, не дай ему умереть!
— Прошу вас, ваше величество! Позвольте мне с ним увидеться!
— Ну хорошо.
Королева сделала знак караульным пропустить девушку.
— Благодарю вас, благодарю.
Мейри поцеловала обе руки Марии.
Ее направили в спальню, где огонь в камине окрасил комнату в мягкие янтарные краски. Тяжелый воздух был насыщен запахами шалфея и тимьяна. У кровати стояли два королевских врача и загораживали Коннора от Мейри. Грэм и Клер тоже были здесь. Увидев Мейри, леди Хантли встала со своего места подле кровати и пошла ей навстречу. Они обнялись. Обе не могли бы перенести такой потери. Грэм тоже обнял ее. Мейри вытерла слезы.
— Что произошло? — спросила она и обернулась посмотреть на Коннора.
Грэм рассказал все, что знал сам. Врачи расступились и пропустили Мейри к кровати.
Коннор выглядел очень спокойным. Он был сейчас так красив! Мейри с рождения знала это лицо. Его голова была перевязана, рану на животе лишь слегка прикрыли, чтобы оставался дренаж.
— Если все будет хорошо, утром наложат швы, — раздался из-за спины голос Клер.
«Если все будет хорошо…» Мейри протянула дрожащую руку к его щеке. Кожа была такой горячей, словно Коннор горел изнутри.
— Ты должен поправиться, Коннор. Между нами еще не кончено.
— Мы думаем, его ограбили, — став рядом, объяснил его отец. — Сняли сапоги. Его… — лорд Хантли помолчал, как будто говорить все это было выше его сил, — бросили умирать в грязь и отбросы за таверной.
Мейри прикрыла глаза, чтобы унять вспыхнувшую ярость.
— Значит, тот, кто забрал его сапоги, будет их носить.
Если она их увидит, то заберет, а с ними и ноги грабителя.
Она столько лет ненавидела Коннора, но сейчас все ее прежние чувства казались мелкими и пустыми. Охочему надо было случиться беде, чтобы у нее открылись глаза, и Мейри честно призналась себе, что все еще любит Коннора? Неужели она была так глупа, что отталкивала его столько времени, ослепленная болью, которую сама не позволяла ему излечить? И может ли он излечить ее? Может ли она снова доверять его обещаниям? А если он больше не хочет ничего ей обещать? Если он любит леди Элизабет? Видит Бог, сейчас не время думать об этом. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Коннор открыл глаза и улыбнулся ей как раньше. Помоги ей Господь, но она не может жить в мире, где нет этих его улыбок, даже если они ее раздражают.
— Коннор, — Мейри наклонилась к самому уху, — ты поправишься. Не забудь, ты горец. Ты сильный и здоровый. Ты никому не позволишь убить себя. Слышишь? Ты должен вернуться ко мне, Коннор.
— Пойдем, дорогая. — Клер взяла ее за руку. — Посиди и помолись вместе со мной. Вместе мы победим ангела смерти.
Их дежурство продолжалось всю ночь. Мейри и Клер по очереди меняли холодные компрессы на голове Коннора. Королева тоже навестила раненого, пообещав, что пошлет всех, кого сможет, на поиски грабителя. К счастью, она оставила все разговоры о браке. Большую часть времени королева тихо молилась вместе с ними о скором выздоровлении Коннора или же с понимающей улыбкой следила, как Мейри ухаживает за ним.
Поздно ночью, когда королева уже ушла, Мейри прикрыла глаза, чтобы немного поспать. Она отказалась уйти к себе. Пока Коннор не откроет глаза и не пообещает, что будет жить, она никуда не уйдет. Мейри еще не знала, можно ли воскресить то, что было между ними, но хотела вернуть Коннора в свою жизнь. Он был не только ее первой любовью, но и другом, и она не могла без него.
Мейри ненадолго задремала и во сне видела Коннора, его обжигающий взгляд, его губы, слышала, как он говорит ей, что она лучше всех на свете. Мейри открыла глаза и не смогла понять, как долго спала. Посмотрела на Коннора. Он спокойно лежал, прикрытый тонким одеялом почти до пояса. Плечи, грудь и живот его были открыты. Мейри долго смотрела на переплетение твердых и длинных мышц на животе, широкие плечи. Его тело изменилось. Прежний мальчик исчез.
Вдруг Коннор шевельнулся, точнее — его тело дернулось, губы раскрылись, как будто силясь произнести какое-то слово, прежде чем его сожжет лихорадка.
Мейри вскочила со стула и взяла его за руку.
— Коннор? — прошептала она и немного подождала: вдруг он ответит. — Коннор, очнись. Я выплакала океан слез о тебе, Коннор Грант. Ты же знаешь, как я ненавижу слезы. Очнись.
Коннор не шевелился. Мейри не знала, сколько времени смотрела на него, потом заснула рядом с ним на кровати.
Коннор открыл глаза перед рассветом. Над ним был потолок родительской спальни. Он не помнил, как сюда попал. Чувствовал он себя ужасно, но был жив и радовался этому. Он попытался сдвинуться с места, но что-то придавило его руку. Скосив глаза, Коннор увидел голову с темными блестящими волосами, концы которых разметались у него по груди. Мозг подсказывал, что это, должно быть, Мейри, но все было слишком похоже на сон. Долгое время он не решался пошевелить рукой и чувствовал, как сильно она затекла. Если Мейри не сон, он не хочет ее будить, а если сон, он сам не желает просыпаться.
Девушка шевельнулась и прижалась к нему теснее. Ее лицо немного приподнялось, и у Коннора захватило дух от того, каким оно было мирным и близким.
Мейри. Что она делает в его постели? Все-таки он спит. В любом случае надо попробовать к ней прикоснуться. Приподняв свободную руку, он провел пальцами по шелковистым прядкам, вьющимся кольцами у виска. Мейри открыла глаза, и Коннор ей улыбнулся.
— Ты мне снилась.
Она не отшатнулась. Мейри вообще не двигалась — просто лежала и смотрела ему в глаза, как смотрят на дом своего детства после долгих лет разлуки. Потом она улыбнулась:
— Ты жив.
— О, мисс Макгрегор, — прошептал Коннор как можно тише, чтобы не проснуться от громких звуков, — неужели на вашем лице облегчение?
— Да, облегчение.
Коннор видел, как сомкнулись ее ресницы, когда он, несмотря на боль в ране, потянулся ее поцеловать. Она не станет сейчас отстраняться, а он не отступит.
— Я не могла позволить тебе умереть, Коннор Грант, не сказав, что я о тебе думаю.
Он улыбнулся, касаясь губами ее губ. О своих пороках он послушает позже. А сейчас он хочет радоваться возвращению и целовать ее.
— Коннор. — Мейри отодвинулась и пальчиками прикрыла ему' рот. — Ты несколько часов пролежал на помойке.
Он моргнул, не понимая, о чем она говорит да и не слишком заботясь об этом. Мейри отвела взгляд и пояснила:
— От тебя пахнет.
Ну разумеется. Это самый важный поцелуй в жизни, а от него воняет! Как тут не смеяться. Коннор откинул голову на подушку и расхохотался.
— С возвращением, сынок, — раздался голос его матери. Коннора позабавило, как быстро Мейри соскользнула с его руки и спрыгнула на пол. — Я рада, что тебя встретила та, что дорога тебе.
Мейри, вспыхнув, уселась рядом с его матерью, но тут же бросила на Коннора настороженный взгляд — что он на это скажет?
— Знай я заранее, что меня ждет, давно позволил бы пырнуть себя кинжалом.
Обе женщины ответили вымученными улыбками.
— Ты помнишь, что произошло?
Коннор повернул голову на голос отца, поднявшегося с кресла, в котором он спал. Лорд Хантли положил руку на плечо сына и ласково его погладил.
