идеально подходит для кода.
— Секрет, — сказала Би.
— Именно. Кто еще мог додуматься до этого, кроме другого Хиллиарда? Нужно, чтобы Диккан поискал — нет ли экземпляра в его поместье. Я могу поехать к нему. Гарри не узнает.
Кейт, должно быть, сказала что-то лишнее. Би подняла бровь:
— Поссорились?
Кейт моргнула.
— С кем? С Гарри? Нет. Совершенное удовлетворение.
Би фыркнула, как лошадь. Кейт поднялась и поставила на место «Песни невинности». Разве не понятно? Она не сможет в ближайшее время попасть в Исткорт, но, возможно, окажется в Мурхейвене, последнем месте, в которое ей хотелось бы попасть.
И вдруг ее осенило. Если она права, если вот она, разгадка головоломки, тогда конец поискам. Если стихи, которые они искали, будут найдены, у «львов» не будет причины желать ее смерти. Она будет в безопасности. А Гарри сможет отправиться путешествовать.
Кейт замерла. Закрыла глаза, приложила ладонь к груди, словно этим можно было умерить боль. Гарри не может взять и уйти. Не сейчас. Она только что нашла его. Она любит его. Нуждается в нем.
Это ничего не меняет. Ему необходимо уйти, и у нее нет права становиться на его пути. Это было бы несправедливо, нельзя так поступить с ним. Но вдруг ей показалось, что она не в силах пережить это.
— Кейт? — Голос Би прозвучал слабо и тревожно.
Кейт встряхнула головой и открыла глаза. Би нуждалась в улыбке, и она улыбнулась ей.
— Благодарение Богу, — сказала она, — я верю, что мы в конце концов вернем себе наш дом.
Ее дом, который внезапно показался пустым. Ох, зачем она настояла на том, чтобы они перешли последний рубеж в занятиях любовью? Все стало гораздо хуже.
Нетерпеливо тряхнув головой, Кейт прошла к письменному столу. Она успела написать записку Дрейку, когда хлопнула входная дверь, и послышались возбужденные голоса, подозрительно похожие на голоса Брэкстона и Чаффи.
— Мне нужна помощь для вашего хозяина! — ревел Кит.
Кейт вскочила и побежала к двери.
— Черт, — выпалила она, стараясь не слишком пугаться, — что теперь?
К тому времени, когда она была в состоянии заговорить о своем открытии, прошло два часа, и в спальне Гарри снова появился Майк О’Рурк.
— Что вы имеете в виду, говоря, что он упал с лошади? — требовала Кейт ответа у Кита. — Гарри держится в седле лучше, чем Грейс.
Слабым голосом ответил сам Гарри, Майкл в это время ощупывал его грудь.
— Ничего удивительного. Бо испугалась чего-то.
— Эта лошадь просто сбесилась, прямо посередине Гайд-парка. Ударила Гарри о дерево, — сказал Кит.
Кейт терла лоб. По тому, как выглядел Гарри, когда его пронесли вверх по лестнице, было видно, что ему предстоит отлеживаться немало дней. А это означало, что ей нельзя сообщить ему о своем открытии. Если единственный сохранившийся экземпляр «Могилы добродетели» заперт в «норе» священника, теперь только она знает, как его найти. А с Гарри станется снова взобраться на чертову лошадь и поехать в Гемпшир.
Эта мысль ужасала ее.
Часом позже Майк подтвердил ее опасения.
— У него сломаны по крайней мере два ребра. Помимо того, что все мои предшествующие усилия пошли насмарку, у него еще и сотрясение мозга. Ему нельзя будет вставать, по крайней мере, неделю.
Единственное, что могла сделать Кейт, — это послать за Дрейком, который появился как-то уж очень быстро.
— Рассказывайте, — сказал он, когда она вошла в Китайскую гостиную и застала его нервно расхаживающим по комнате.
— О чем именно? — парировала она. — О продолжающихся несчастьях Гарри или моем озарении?
— Насчет Гарри я уже знаю. Кто-то засунул под его седло большую иглу, вероятно, в парке. Так что о стихе?
Но Кейт целиком ушла в размышления о том, что случилось с Гарри.
— Почему хотели убить его? — спросила она, направляясь к двери. — Ведь они охотились за мной!
Дрейк перехватил ее и провел к дивану.
— Гарри оберегал вас. Разделяй и властвуй — принцип, известный еще до римлян. Теперь, пожалуйста, расскажите мне о стихе.
Кейт села, все еще думая о другом. О том, что она правильно решила дистанцироваться от Гарри. Иначе ей еще труднее будет переносить подстерегающие его опасности. Она непрерывно жила бы в состоянии паники.
— Кейт?
Она подняла глаза и вздрогнула, обнаружив, что ее ладонь лежит поверх ее неистово бьющегося сердца.
— Да, конечно.
Она быстро рассказала о «Могиле добродетели». Дрейк выслушал ее с невозмутимым видом, не отводя глаз от камина.
— Вы уверены, что именно оттуда взята известная нам строчка?
Кейт кивнула.
— Не понимаю, как я сразу не узнала ее. На фляжке она немного искажена. Там написано «Разве не сладкий плод — моя первая любовь?» В книжке немного иначе: «Разве не сладок первый плод, моя любовь?» Я думала, что это ошибка. Но вторая цитата тоже искажена. «Нет, весь я не умру» заменено на «я не умру совсем», я не помню все стихотворение. — Она ухмыльнулась. — Помню только наиболее двусмысленные куплеты. Цитата на фляжке, между прочим, взята из моих любимых. «Разве не сладок первый плод, моя любовь, сорванный моей собственной рукой?»
— И вы считаете, что ваш дядя-епископ использовал эти строки в своих целях?
Кейт пожала плечами:
— Совпадение в любом случае поразительное. Книжка хранилась в доме, где он провел детство, и я очень сомневаюсь, что о ней знало много людей.
Дрейк вздохнул.
— Я скажу Диккану, чтобы он проверил. В просмотренных вами вещах вы ее, конечно, не нашли?
Кейт покачала головой.
— Поверьте. Я бы вспомнила.
— Я не думаю, что она все еще в Мурхейвене. Если Диккан не нашел ее в вещах своего отца…
— Если Глинис не трогала убежище священника, есть шанс, что она там. — Кейт старалась казаться спокойной. — В конце концов, я собираюсь поехать в замок Мурхейвен по случаю помолвки моей племянницы. Вот Глинис обрадуется.
Дрейк взял ее руку.
— Мы сделаем все, чтобы защитить вас, Кейт.
