значит. Уход старого герцога стал для него тяжелым ударом, и он до сих пор ощущал тяжесть на сердце.

Нет, определенно его пылкая реакция на Беллу Синклер связана с тем, что у него уже несколько месяцев не было подруги. В отличие от своего друга и коллеги Брента Стоуна Джеймс к этому не привык.

Что касается его речи на берегу, он вовсе не собирался рассказывать ей невеселую семейную историю — только то, что он унаследовал герцогский титул и произошло это недавно, — но искренняя грусть в голосе Беллы, рассказывавшей о своем погибшем отце, неожиданно вызвала в нем желание поговорить о собственном родителе. При этом ирония ситуации не осталась им незамеченной. Он привык вызывать свидетеля на откровенность, а вовсе не наоборот.

Должно быть какое-то решение. Он выиграет — в этом Джеймс не сомневался, — но вместе с тем не мог не думать о ней. Ривза рано или поздно найдут — никуда он не денется, и если выяснится, что денег у него уже нет, Джеймс предложит миссис Синклер возместить ущерб из своего кармана. Если она примет деньги и покинет его дом, то перестанет искушать его.

Это был хороший, надежный план. Белла — обычная женщина, ничем не отличающаяся от множества его прежних подруг и любовниц. Герцог понимал себя и отдавал себе отчет в том, что его теперешнее увлечение миссис Синклер может стать серьезной помехой в решении их деловых проблем. Теперь ему хотелось и уложить ее в постель, и одержать над ней верх в борьбе за собственность. Надо сосредоточиться и не позволить соблазнительной вдове отвлечь его от цели.

— Герцог просит тебя поужинать с ним.

Белла сидела за письменным столом в углу своей спальни. Перед ней лежал открытый блокнот, но она не написала ни одной строчки. Желание писать исчезло. Она обернулась к Харриет, которая ждала ответа.

— Пожалуйста, извинись перед герцогом и скажи новой кухарке, чтобы прислала мне ужин сюда, — сказала Белла.

Она слишком устала от сегодняшних событий, и последнее, чего бы ей хотелось, — это сидеть напротив Блэквуда за столом. Обуреваемая эмоциями, она желала побыть в одиночестве и разобраться в себе.

— Он захочет услышать это от тебя, — сказала Харриет.

Белла вздохнула.

— Я напишу ему записку.

Харриет вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Ты должна встречаться с ним на равных, Белла. Это твой дом, и ты должна, как хозяйка, ужинать внизу в столовой, а не прятаться в своей спальне.

Белла встала.

— Только не сегодня, Харриет. На сегодня с меня хватит герцога.

Харриет села у окна и похлопала рукой по диванной подушке рядом с собой.

— Сядь, детка.

Белла вздохнула и села рядом со старой женщиной. Та всмотрелась в грустное лицо молодой хозяйки и тихо попросила:

— Расскажи мне, что случилось.

Белла прикусила губу и выпалила:

— Он меня поцеловал.

У Харриет просветлело лицо.

— Правда? И как это было?

Как это было? Этот поцелуй будет не так просто забыть. Даже сейчас, вспоминая, как его губы коснулись ее губ, она чувствовала, что кровь начинает течь по жилам быстрее.

В первый же день пребывания герцога в доме она пала жертвой его чар, ответила на его поцелуй. Судя по всему, на нее слишком сильно подействовали красота окружающего пейзажа, ласковое солнечное тепло, красивый мужчина рядом. Она была очарована грустью, пусть на короткое время, но все же, безусловно, появившейся на его лице, когда он рассказывал о своей семье. А когда он обнял ее, показывая, как бросать камень, она явственно ощутила незнакомое томление.

Герцог наверняка был опытным любовником. Она не могла не думать, что чувствует женщина в его постели. Она не знала других мужчин, кроме Роджера, но даже если основываться на одном только поцелуе, могла предположить, что с Джеймсом ощущения были бы совершенно иными.

Вот только мотивы Блэквуда представлялись весьма сомнительными. Он очень привлекателен и имеет успех у женщин. А если ко всем прочим качествам добавить его титул, женщины, должно быть, слетаются на него как пчелы на мед. А она, Белла, его противник, человек, мешающий ему получить желаемое.

Тогда почему он ее поцеловал?

Харриет нахмурилась.

— Он обидел тебя?

Обидел? Господи, нет, конечно.

Джеймс даже не удерживал ее, когда целовал. Она испытала чудесные, волнующие ощущения, а собственная реакция на них потрясла ее. Она бы даже под страхом смерти не призналась никому, что это он прервал поцелуй.

— Нет, он не обидел меня, — сказала Белла, — но он пытается мной манипулировать. Он хочет выжить меня из Уиндмура.

— Возможно, ты права, но как тебе понравился поцелуй?

Харриет могла быть упрямой, как терьер, когда хотела что-то узнать.

— Это было приятно, — ответила Белла.

Старая женщина смотрела на нее так, как бывало в детстве, когда Белла таскала недозволенные сладости из кладовой.

— Ты боялась, что он будет как Роджер. Зря. Роджер был всего-навсего больным ублюдком.

У Беллы все внутри сжалось, когда она вспомнила о пристрастиях своего покойного супруга. Роджер являлся к ней только сильно пьяным, выпив не меньше четырех больших кружек пива. Он был злобным и без алкоголя, но в сочетании со спиртным становился жестоким.

Тогда он и требовал исполнения супружеских обязанностей. Он гасил огонь в камине и требовал, чтобы она разделась перед ним и долго стояла обнаженной посреди спальни. Она лишь дрожала от холода и страха, зная, что ничего хорошего ее не ждет. Еще юной неопытной невестой она с ужасом обнаружила, что Роджер должен причинить женщине боль, чтобы возбудиться.

Белла была горда по природе и взирала на своего мучителя с ненавистью. И тогда им овладевал гнев, он заламывал ей руки, швырял на пол и бил. После первых месяцев «счастливого» супружества Роджер стал несостоятельным в постели, в чем обвинил свою молодую жену, утверждая, что она холодна как рыба, не умеет удовлетворять мужчину и потому недостойна быть его женой. Белла надеялась, что его визиты в ее спальню прекратятся, но не тут-то было. Единственным утешением оставалось то, что теперь он не мог ее насиловать.

Довольно скоро она услышала, как слуги перешептываются о том, что к Роджеру приходят шлюхи особого рода. Они властвуют над Роджером. Он им платит за то, что они бьют его хлыстом.

Белла была шокирована, поскольку Роджер всегда старался навязать ей свою волю — запирая ее в поместье или являясь к ней в спальню. Если бы она знала о его наклонностях, то с большим удовольствием взяла бы в руки хлыст.

Харриет взяла ее за руки.

— Я хочу только сказать, любовь моя, что ты абсолютно нормальная женщина. У тебя нет никаких