Перо быстро бегало по бумаге — Белла торопливо записывала новый рассказ. Ей нравилось работать. Мысли текли плавно и свободно, но ей не терпелось изложить их на бумаге.

Редактору «Таймс» понравилось ее новое предложение, и Белла охотно приступила к работе.

Дверь распахнулась.

— Мама! Мама!

Белла подняла голову. На пороге стояли ее четырехлетний сын Александр и трехлетняя дочь Кэтрин. За ними возвышался Джеймс.

— Они хотят поцеловать тебя перед сном.

Белла отодвинула стул и обняла детей.

— Вы хотите, чтобы мама вам сначала прочитала новую сказку?

— Да! — радостно завопили оба.

— Вы же видите, мама работает, — сказал Джеймс.

— Ничего, я не возражаю.

— Ты их балуешь, — усмехнулся он.

— Да, и мне это нравится. — Она прижала к себе детей и подняла глаза на Джеймса. — Вдовствующая герцогиня хочет взять их на пикник завтра.

— Можно, мамочка?

Белла ласково убрала с лица дочери непокорные рыжие вихры, и на нее глянули огромные зеленые глаза, так похожие на ее собственные.

Александр довольно заулыбался:

— Она обещала мне шоколад.

У Беллы дрогнули губы — ей очень хотелось улыбнуться. Кто бы сомневался, что вдовствующая герцогиня обещала Алексу шоколад. В четыре года мальчик обладал темными волосами и синими глазами своего отца и его же неотразимым шармом.

Джеймс закатил глаза, а Белла все-таки расхохоталась.

Вдовствующая герцогиня раздумала умирать и увидела своих правнуков. Воля у старухи была воистину железной. Джеймс был потрясен ее искренним интересом к малышам. Что касается Грегори, он оставался под надзором доктора. Он пока не преодолел своей тяги к наркотикам, но надежда на излечение была. Джеймс не собирался убивать или сажать в тюрьму своего единокровного брата, но не подпускал его к Белле и детям.

Вошла няня, и Джеймс отдал ей детей. Оставшись наедине с женой, он привлек ее к себе и поцеловал в шею.

— А меня ты будешь баловать?

— Джеймс, ты неисправим!

— А ты? Вспомни, как ты себя вела прошлой ночью?

— Джеймс!

Белла попыталась справиться с желанием прильнуть к мужу, обнять его, раствориться в нем. Тщетно.

— Ох, Джеймс.

Он склонился к ее губам, но не поцеловал, а только сказал:

— Я вот о чем подумал: дети подросли, и мы вполне можем уехать. Уиндмур-Мэнор очень красив весной, помнишь?

О да. Как она могла забыть? Весной они там впервые встретились.

— Ты спрашиваешь моего разрешения?

Джеймс хихикнул.

— Насколько я помню, Уиндмур-Мэнор принадлежит тебе. Должен же я спросить позволения владельца?

Они превратили в игру передачу друг другу свидетельства о собственности в каждую годовщину свадьбы. Так продолжалось уже четыре года. Уиндмур-Мэнор стал символом их любви.

Белла улыбнулась:

— Полагаю, бильярдная комната никуда не делась. Ты же так и не нашел время научить меня играть?

Джеймс ткнулся носом в ушко жены и шепнул:

— Твое желание для меня закон, моя герцогиня. Я научу тебя всему.