— Мне тоже. Давай-ка убираться отсюда.

Как только все вернулись на либурну, Децим приказал отчаливать, и Макрон указал ему на ближайший римский корабль, команда которого еще вела бой на палубе пиратской биремы.

— Туда. Подойдем с другого борта и покончим с ними.

— Есть, командир! — Взглянув на окровавленную повязку на груди центуриона, Децим озабоченно осведомился: — Ты в порядке?

— А что, на хрен, не видно, в каком я порядке? Пришли ко мне лекаря и займись своим делом.

Триерарх вернулся на свое место рядом с рулевым, а Макрон сел, привалившись спиной к борту. На миг он почувствовал слабость, взгляд его затуманился, но центурион тут же собрался и сердито стукнул кулаком по дощатому настилу. Не хватало только, чтобы какая-то там рана помешала ему вести своих людей в бой. Сейчас этого допустить нельзя ни в коем случае. Он должен продержаться до тех пор, пока не появится Веспасиан, который покончит с пиратским отребьем.

Пока галера неслась к двум сцепленным биремам, подоспевший лекарь осторожно размотал на Макроне окровавленную тряпицу и наложил свежую льняную повязку. Пока он занимался своим делом, катапульты цитадели произвели еще несколько выстрелов, но ни в один римский корабль так и не попали, а либурна Макрона сейчас вообще находилась вне зоны обстрела. Потом метательные машины прекратили стрельбу, чтобы не попасть по наполненным людьми лодкам, двинувшимся во множестве к кораблям. Кто-то сообразительный приказал им не приближаться к судам, на борту которых уже полыхали пожары или шел бой, а высаживаться на стоявшие на якорях, еще не захваченные римлянам корабли и готовить их к сражению. Когда все эти суда со множеством разъяренных, жаждущих мести людей на палубах обратятся против эскадры Макрона, у них будет преимущество два к одному. Нужно было что-то делать, чтобы улучшить свои шансы.

Заметив поблизости оптиона корабельной пехоты, Макрон подозвал его:

— Раздать людям луки. Развести огонь — будем пускать зажигательные стрелы по любому пиратскому кораблю, который окажется поблизости.

Оптион отсалютовал, опустил щит и поспешил исполнять приказ, а центурион тем временем уже отдавал другому подразделению распоряжение забрасывать лодки с людьми, направлявшиеся к еще не атакованным кораблям, метательными копьями. Но ни то, ни другое особого урона врагу не нанесло. Зажигательные стрелы с легкостью гасили, едва те падали на палубы, да и от копий жертв было немного, хотя это позволяло отвлечь противника и выиграть для римлян немного времени.

Либурна подошла к борту биремы, и бойцы устремились в атаку с таким ревом, что пираты отпрянули, потеряв драгоценное мгновение, хотя тут же опомнились и вступили в ожесточенную схватку. Однако Макрон заметил, что их уже немного, да и те, что продолжали сопротивление, были или ранены, или вконец вымотаны. Пока римляне, пользуясь численным превосходством, сметали врагов с палуб, Макрон приказал подать доспехи. Лекарь помог ему надеть чешуйчатый панцирь и поверх него кожаную портупею. Центурион натянул на голову подшлемник, надел и застегнул шлем. Знакомая тяжесть боевого снаряжения тут же придала ему уверенности.

— Не напрягайся сверх меры, командир, — предостерег лекарь. — Эту рану лучше не тревожить, иначе опять откроется кровотечение.

— Ага, возьму несколько деньков отдыха, отлежусь в постели, так, что ли? — раздраженно буркнул Макрон, отвернулся и, поспешив к ближайшему трапу, стал неловко карабкаться на палубу. Сразу же стало ясно, что битва за этот корабль была ожесточенной и кровопролитной: на палубе валялось множество тел, среди которых, как с тревогой отметил Макрон, было немало бойцов корабельной пехоты. Но, по крайней мере, римляне и здесь взяли верх.

Поискав взглядом командира римского корабля, он увидел центуриона Миниция, вытиравшего свой клинок о тунику убитого пирата. Для этого задания того выбрали за опыт и надежность: Макрон был доволен, что такой бывалый служака принял участие в походе вне зависимости от их личных отношений.

— Миниций! Сюда!

Центурион подбежал к нему и, обведя жестом кровь и трупы на палубе, сказал:

— Похоже, они под конец оправились от неожиданности и стали драться по-настоящему.

Макрон кивнул. Действительно, пираты справились с первоначальным потрясением и, кроме того, уже имели реальное представление о численности нападающих. Не приходилось сомневаться в том, что скоро они перейдут в атаку. Уже сейчас один из избегнувших нападения пиратских кораблей выбрал якорь и табанил веслами правого борта, чтобы развернуться носом туда, где на другом конце якорной стоянки кипела схватка. Скоро к нему присоединится и несколько других, на палубах которых толпились вооруженные люди.

Миниций проследил за взглядом Макрона, потом перевел взгляд на мыс. Никаких признаков появления римского флота не наблюдалось.

— Зря вертишься, — буркнул Макрон. — Раньше чем через час они не прибудут.

— Да знаю я, — отозвался Миниций со слабой улыбкой. — Весь вопрос в том, останемся ли мы через этот час в живых.

— Как там у наших дела? — спросил, тяжело дыша, Секунд.

Они начали спуск с горы, как только пять кораблей атаковали пиратский флот. Растерянность от столь неожиданного поворота событий продолжалась недолго: Катон живо сообразил, что происходит. Теперь центурион и имперский агент спускались по крутой тропе со всей быстротой, на какую были способны. Из- под ног постоянно осыпались камни, что делало спуск опасным и вызывало нетерпеливое раздражение у Катона, которому приходилось еще и помогать старшему спутнику. Через каждую милю они останавливались, делая короткую передышку, и каждый раз Катон озирал гавань, где, далеко внизу, кипело сражение. Сюда, наверх, не доносилось ни звука: видны были лишь крошечные, как муравьи, фигурки, копошившиеся на казавшихся игрушечными кораблях.

— Катон, как дела? — повторил свой вопрос Секунд.

Центурион, привалившись к скале и прикрывая обеими руками глаза от солнца, смотрел вниз, на залив.

— Отсюда не больно-то разберешь. Несколько кораблей горят. Один, по-моему, сорвало с якоря и сносит на утес. Некоторые суда сцеплены, и на них идет бой, но кто берет верх, сказать не могу. Да что там, по правде, так мне теперь даже не отличить наших от не наших…

Секунд покачал головой.

— Он часом не спятил, ваш префект: это ж надо, взять да послать пять кораблей против целого флота. Чистой воды самоубийство!

— Не думаю, — возразил Катон. — Напрасные жертвы вовсе не в духе Веспасиана. Должно быть, это своего рода начальный ход.

— Начальный ход? — Секунд посмотрел на Катона из-под поднятых бровей, потом горько рассмеялся. — Может, и начальный, только вот я сомневаюсь, что эти люди, там, внизу, доживут до его главного, победного удара. Если тот вообще будет.

Катон пожал плечами.

— Положись на командира, до сих пор он никого не подводил. И пошли: нам надо спускаться.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — проворчал Секунд, с усилием поднимаясь на ноги.

Они снова двинулись вниз по тропе. При такой скорости, быстро прикинул в уме Катон, им не спуститься до побережья раньше заката. А как стемнеет, придется остановиться, потому что двигаться по такой коварной тропе ночью опасно. К тому времени битва так и так закончится. Если она кончится неудачно для римлян, им незачем будет двигаться дальше: единственным путем к спасению станет дорога назад, обратно в гору.

— Катон… Что будет, когда мы доберемся до подножия?