пират дергался, вырывался и выворачивался, но в конечном счете все же лишился сил, а заодно и сознания. Макрон выждал время и, лишь убедившись, что с врагом покончено, разжал удушающую хватку и, тяжело дыша, скатился с него в сторону.

Свет в проходе сторожки загородила тень: Катон облокотился на грубо сколоченную дверную раму, взглянул на притушившее уголья тело и поморщился.

— Не было необходимости его запекать. Сам-то ты как, в порядке?

— В полном. Лучше не бывает.

Присев на корточки рядом с трупом, Макрон обеими руками ухватился за рукоять своего меча, рванув из всех сил, высвободил оружие, вытер клинок поношенной туникой пирата и вложил в ножны, после чего устремился, оттеснив Катона, к выходу, на свежий воздух, подальше от отвратительного смрада горелой плоти и волос.

— Ты-то как? — Макрон кивком указал на промежность Катона.

— Остался жив, как видишь, но в том, что у меня будут наследники, не уверен.

Макрон улыбнулся.

— Не бойся, я еще расскажу им про твои железные яйца.

— Спасибо на добром слове.

Катон сел, оглядел маленький наблюдательный пост и на миг задумался.

— У нас проблема.

— Да ну? — Макрон кивнул в сторону лежавшего в хижине мертвого пирата. — По-моему, уже нет. Кажется, мы перебили здесь всех.

— Перебить-то — да, перебили, но проблема никуда не делась. Подумай о том, что будет, когда пираты обнаружат, что их наблюдатели убиты. Они мигом смекнут, что мы побывали здесь, а стало быть, их база обнаружена.

Макрон кивнул, мигом осознав последствия.

— Они удерут отсюда. А мы опять останемся в дураках, вместе с хреновым префектом Веспасианом, который этому не обрадуется. Но слушай, если мы поскорее вернемся к флоту, то, может быть, он успеет накрыть их в заливе до того, как они обнаружат трупы.

Катон покачал головой.

— Увы, трупы они обнаружат гораздо раньше.

— С чего ты взял?

— Тот, первый малый… У меня такое впечатление, что он ждал кого-то, когда заслышал твое пение. Смотри, тут нет никаких припасов, а ведь дозорные на наблюдательном пункте должны кормиться. Кто-то приносит им еду. А раз они кого-то ждали, стало быть, тот наверняка окажется здесь достаточно скоро, увидит покойников и поднимет тревогу. Вероятно, подаст сигнал прямо отсюда, а значит, у Телемаха будет уйма времени, чтобы исчезнуть задолго до того, как мы успеем добраться до Веспасиана.

— Дерьмо! — пробормотал Макрон. — И что же делать? Дождаться тех, кто доставляет провизию, и покончить с ними тоже?

— Нет. Возвращение с докладом откладывать нельзя.

— Здорово! — Макрон в раздражении хлопнул себя по бедру. — И как тогда поступить?

— Есть только один выход, — ответил Катон. — Ты отправляешься назад и докладываешь обо всем. Возьмешь мою карту, чтобы все было понятнее. А я останусь здесь и буду ждать людей с провиантом.

— Это сумасшествие! — возразил Макрон. — Ты ведь не знаешь, сколько их сюда явится.

— Вряд ли больше, чем один или двое, — промолвил Катон. — Чтобы провести по тропе вьючного мула, больше не требуется.

— Так-то оно так, но что, если сюда явится еще и смена этим наблюдателям? У тебя против них не будет ни малейшего шанса. Не сочти за обиду, Катон, но ты не чемпион-гладиатор.

— Да какие уж тут обиды, — буркнул Катон. — Мне остается только надеяться, что они не меняют дозор так часто.

Некоторое время Макрон молча смотрел на друга, ища доводы, чтобы переубедить его, но так и не нашел. Катон был прав. Они просто обязаны были не дать врагу знать, что его тайное логово обнаружено. «Эх, если бы я сдуру не запел», — с горечью подумал Макрон. Они могли бы увидеть этот пост, обойти его стороной и вернуться к своим, не поднимая шума. Он посмотрел на Катона.

— Ты прав. Но останусь я. Это из-за меня нам пришлось их убить.

— Нет, — замотал головой Катон. — Мы все равно должны были заткнуть им рты, иначе эти парни предупредили бы пиратов о появлении флота. Нам повезло, что их вовремя удалось обнаружить. Так что винить тебе себя не в чем.

Макрон пожал плечами, так все-таки и не освободившись от чувства вины.

— Иди, — настаивал Катон. — Веспасиан должен узнать о том, что пираты здесь. Донесение необходимо доставить, и лучше тебя с этим никто не справится. А я сделаю свое дело здесь.

— Понятно. Но даже если тебе удастся разделаться с тем, кто доставит провизию, как ты после этого собираешься вернуться к флоту?

— Никак. Я буду ждать прибытия флота здесь. Если нам удастся застать пиратов врасплох, спущусь вниз, и ты скажешь, чтобы за мной прислали лодку. Если сюда явится столько врагов, что мне явно будет с ними не совладать, постараюсь убежать и спрятаться. А потом подожгу наблюдательный пункт: для наших это будет знаком того, что пираты знают о наступлении. Не думай, Макрон, попусту я рисковать не собираюсь, — добавил Катон, пытаясь успокоить друга. — Мне больше нравится быть живым центурионом, чем мертвым героем.

Макрон рассмеялся.

— Это самые мудрые слова, какие я когда-либо от тебя слышал, Катон. Ладно, когда мне отправляться?

— Лучше всего прямо сейчас.

— Что, даже не передохнув после схватки?

— Макрон, иди, а? — со вздохом промолвил Катон и, вытащив из-за пазухи карту, протянул ему: — На, возьми.

Макрон подался вперед и взял карту.

— До встречи, Катон.

— Смотри только, не останавливайся. Будь осторожнее. Да, и больше не пой.

— А что плохого в моем пении? — Макрон ухмыльнулся, повернулся и зашагал через плато.

Катон проводил его взглядом, пока тропа не пошла под уклон и его друг не пропал из виду, и остался один, если не считать троих убитых пиратов, чьи тела лежали на вершине горы неподалеку от него. Вокруг неподвижного, погруженного в тишину наблюдательного пункта уныло подвывал сырой, холодный ветер.

Катон дождался, пока боль в паху унялась настолько, что он смог двигаться свободно, однако на смену ей теперь, после ухода Макрона, пришли сомнения в мудрости принятого решения. Если на тропе появятся трое противников, у него против них не будет шансов. Он мог надеяться вывести из строя одного врага, захватив его врасплох, и сразиться потом со вторым один на один, а если их будет двое? Центурион повидал достаточно схваток и знал, что двое против одного, если они хоть немного владеют боевыми навыками, побеждают почти всегда. Им ничего не стоит разделиться и атаковать одновременно, но порознь, так, чтобы, отвлекаясь на одного из них, противник не мог уследить за другим. Подумав об этом, Катон принял решение — ежели на тропе появится больше двух человек, он подожжет хижину и сбежит.

Мысль о поджоге вернула его к действительности: от пирата, упавшего в костер, страшно тянуло горелым. Набрав побольше свежего воздуха, Катон нырнул в задымленную хижину, стиснул, борясь с тошнотворной вонью, зубы и, ухватив мертвого пирата за лодыжки, стянул его с костра и вытащил наружу. Если он хотел получить возможность захватить противников врасплох, нельзя было оставлять тела на виду.