Макрон помолчал, потом вздохнул.

— Так свитки?..

— Ах да, свитки. — Катон пересел поудобнее, лицом к огню и подтянул ноги. — Я выяснил, что это такое. Ты слышал о трех Дельфийских книгах?

Макрон закатил глаза и с нарочитым смирением ответил:

— О да! Думаю, я о них слышал.

— А историю, с ними связанную?

Теперь Макрон выглядел не столь уверенно.

— Их получил от прорицательницы Оракула царь Тарквиний, вроде так? Давно это было.

Катон кивнул.

— Почти пятьсот лет назад. Но жрица не отдала их ему, а продала, получила целое состояние. Причем продала только три книги.

— А было больше?

— То-то и оно. Всего их шесть. Шесть книг, из которых можно узнать все о будущем Рима и его народа. Согласись, ценность немалая. Ну так вот, жрица явилась в Рим и потребовала за них с Тарквиния столько, что он бы ни с чем остался. Ясное дело, царь отказался. Она ушла, сожгла одну из книг и вернулась на следующий день, предлагая уже только пять. Снова получила отказ, снова сожгла книгу и опять вернулась все с тем же требованием. Короче говоря, получив три отказа, пророчица сожгла три книги, а когда предстала перед царем снова, тот в отчаянии уплатил требуемую сумму. Именно эти три свитка и хранятся у нас в храме Юпитера. Всякий раз, когда Рим сталкивается с трудностями, жрецы пытаются разобраться в ситуации, сверяясь с пророчествами. Но это не так-то просто, поскольку в их распоряжении только половина текстов.

— Понятно, — пробормотал Макрон, глядя на колеблющееся пламя. — Но какое отношение имеют свитки, которые ищем мы, к тем, давнишним Дельфийским свиткам?

Катон подался к нему.

— Еще не дошло? Это и есть Дельфийские свитки!

— Что?! Ты хочешь сказать, что это свитки из храма Юпитера?

— Нет, нет. Подумай. Пророчица знала, что свитки бесценны. Так с чего бы вдруг ей приспичило их уничтожать?

— Ты ведь сам сказал: чтобы выжать денежки из прижимистого царя Тарквиния.

— Этого она добилась, — признал Катон. — Но не было ли бы умнее с ее стороны припрятать где- нибудь свитки и лишь объявить, будто они сожжены. По прошествии времени, при другом царе, пророчица или ее преемница могли объявить о том, что недостающие свитки целы. В Риме в ту пору уже бы поняли, что в неполном виде пророчества почти бесполезны, и были бы готовы заплатить за три недостающие книги сколько угодно.

— Ну и почему же она так и не предложила их купить?

— Этого я не знаю. Может быть, не дождалась подходящего времени. Ждала, когда Рим разбогатеет достаточно, чтобы выплатить назначенную ею цену. И хранила местонахождение свитков в тайне, а потом померла, не успев раскрыть ее преемникам. Но это все только догадки. Ходили истории о людях, которые вроде бы видели эти свитки. Я даже слышал, будто они попали в руки Марка Антония незадолго до битвы при Акциуме. Он мог победить Августа, но по какой-то причине в решающий момент храбрость изменила ему, и он бежал, бросив на погибель свой флот. Говорят, что перед битвой он прочел пророчество, предвещавшее его поражение.

— Думаешь, это правда? — Макрон посмотрел на него с сомнением.

Катон хмыкнул.

— Кто знает? Его флот погиб, потому что он бросил его и бежал. Если Антоний поступил так из-за пророчества, то он еще больший дурак, чем это преподносится историками. Наши судьбы не прочесть по звездам или чему-то там еще. Мы вершим их сами. А остальное — просто россказни.

— Может, россказни, а может, и правда, — возразил Макрон. — На небесах, да и на земле много такого, о чем не написано во всех тех книгах, которые ты прочитал.

— Может быть, — пожал плечами Катон. — А может, Антоний был столь же неудачлив в командовании флотом, как и в выборе возлюбленной.

Макрон уставился на огонь, и Катон подумал, что, пожалуй, зашел слишком далеко, разоблачая глубоко укоренившиеся в сознании друга суеверия, и, решив изменить подход, прокашлялся:

— Но то, что произошло потом, очевидно.

— Да?

— Кто-то нашел свитки, понял, что они собой представляют, и вступил в переговоры с императором или, что более вероятно, с Нарциссом. Была заключена сделка, и императорский секретарь отправил своего агента с золотом для выкупа свитков и доставки их в Рим в дополнение к имеющимся. Это открывало для правителей возможность знать, что предначертано Риму, и принимать соответствующие решения, исходя из содержания пророчеств.

— А если они неверны? — спросил Макрон.

Катон пожал плечами.

— Это не имеет значения. Все, что потребуется Нарциссу, это объявить о наличии у него всех свитков: большинство врагов не осмелятся интриговать против него, считая, что он будет заранее осведомлен об их намерениях. Это чрезвычайно полезный политический инструмент, сам по себе сущее сокровище… Так или иначе, в Рим свитки не попали. Неподалеку от Равенны судно, на котором плыл с ними агент Нарцисса, было атаковано и захвачено пиратами Телемаха. Ну, а поняв, что попало в его руки, тот решил потребовать колоссальный выкуп. Более того, сообразил, что если о свитках узнают и другие, можно будет заставить их перебивать цену и содрать как можно больше. Ведь наложить руки на пророчества хотели бы не только Нарцисс с императором. Есть и другие желающие — например, наши друзья «Освободители». Телемах стал играть на этом соперничестве, проявляя непомерную жадность. Нарцисс же решил, что свитки следует добыть во что бы то ни стало. Поэтому он и послал нас и флот Равенны с заданием покончить с пиратской угрозой.

— И добыть свитки, — кивнул Макрон. — Выходит, это все только из-за свитков?

— Не совсем. С Телемахом вели переговоры и могли сторговаться, однако кампания против пиратов была прекрасным прикрытием для настоящей операции по возвращению свитков. Главная сложность тут в том, что Нарциссу требовалось сохранить все в строжайшей тайне из опасения, что соперники могут узнать не только о существовании свитков, но и об их местонахождении.

— Понятно. Но ежели это такая великая тайна, как ты смог ее выведать?

Катон покраснел.

— Я прочел доклад Вителлия. Тот, который он послал в Рим.

— Что ты сделал? — Судя по виду, Макрон пришел в ужас.

— Ну, мы попали в бурю. Пакет промок, печать отстала. Я не верил ему и решил заглянуть в доклад.

Макрон смотрел на него округлившимися глазами: то было неслыханное нарушение дисциплины. Опытный служака прекрасно знал, что легионеров предавали смерти за куда менее тяжкие проступки. Он нервно сглотнул.

— Ну, продолжай. Что ты там вычитал?

— Зная нашего приятеля Вителлия, ты, наверное, не удивишься, что он преподнес историю того, как мы оказались в дерьме после того морского сражения, в искаженном виде. Он попытался возложить вину за понесенные нами потери на меня.

— На тебя?

— А почему нет? Ему нужно было переложить вину на чьи-то плечи. Ну а если я убран с дороги, то здесь остались бы лишь двое, знающие о свитках: ты и он. Ну а избавившись заодно и от тебя, он мог бы придумать любую историю, с тем чтобы оставить свитки себе.

— А ему-то они зачем?

— Ну, их ведь можно продать. Хотя, скорее всего, он хочет использовать свитки для продвижения своих интересов. Ты ведь знаешь, как он честолюбив.