моих ребят. Я ясно выражаюсь?
Катон взглянул ему в глаза, и его собеседник опустил взгляд.
— Ясно, уважаемый, куда яснее. Ну да, знаю я этого малого. Мне по работе необходимо знать и его, и всех прочих купцов да торговцев, которые отираются в порту. Я как услышал, что он человек в Равенне новый, так и пошел взглянуть.
И тут Катона осенила неожиданная мысль: ведь в порт торговец попал в составе воинской колонны, а потому не платил взноса и обошелся без регистрации своего имени и цели прибытия.
— Как ты о нем услышал?
— Да проще некуда: этот Анобарб, как прибыл, несколько раз шнырял по своим делам туда-сюда, между портом и городом. Ну а у меня у ворот мальчишка прикормлен, присматривается к тем, кто может быть мне интересен, и старается о них разузнать. Обычные вещи — как зовут, зачем прибыл, где остановился…
— Понятно.
— Ну, по всему мне казалось, что с этого Анобарба можно кое-что поиметь, поэтому, когда мальчишка вызнал, где он поселился, я решил к нему наведаться.
— А что тебе известно о его делах?
Лик пожал плечами, потирая мутные глаза.
— Да так, ничего конкретного. Он говорил, что торгует всякими цацками — статуэтками там, кувшинами, мебелью… Хорошими вещами. Это его слова.
— А сам ты его товары видел?
— Немного видел. Он под свои манатки арендовал складские места у моего кузена. Ничего особенного, если ты меня понимаешь. Так, вещички, купленные у жителей окрестных городков. — Он ухмыльнулся. — У нас ведь тут захолустье, сущая задница Италии. Богатеев да знати, таких, как в Риме, днем с огнем не сыщешь, да и предметов старины тоже. Мне казалось, все, что было можно, агенты римских антикваров давным-давно выискали, скупили и вывезли, а нынче, чтобы угодить своим клиентам, выметают подчистую Грецию с Азией.
Катон почесал подбородок.
— Ну а если с товаром здесь глухо, зачем, по-твоему, этот Анобарб тут торчит?
Лик посмотрел на него в удивлении.
— Да по той же причине, что, почитай, и любой другой купчина в городе. Из-за пиратов: ждет, когда с ними разберутся. К нему должен прийти корабль с изваяниями из Греции.
— А название у этого корабля есть?
Лик кивнул.
— «Приап». Та еще старая посудина, не быстрая, но прочная.
— А ты откуда знаешь?
— Да как же мне не знать, когда там капитаном мой родич. Ему уже месяц как пора бы вернуться.
— Думаешь, его захватили пираты?
— Все может быть. Но вообще-то Кассий тот еще хмырь. Насколько я его знаю, он скорее сидит где- нибудь в порту и напивается вдребезги, дожидаясь, пока вы, вояки, наконец пошевелите задницами и разгоните пиратскую свору.
Насмешка задела Катона, и он, кивнув на пустой винный кувшин на столе, проворчал:
— Вижу. Это у вас, видать, семейное: хлестать вино, пока другие умирают. Скажешь, я не прав, а?
Лик осторожно поднял глаза, встретил холодный взгляд Катона и ворчливо промолвил:
— Не сочти за обиду, уважаемый, но за что вам, воякам, деньги платят?
Катон был вынужден признать, что, по существу, пьяница прав, тем паче что флот покуда со своей задачей не справился. Он пожал плечами, отгоняя эту несвоевременную мысль, и сосредоточился на насущном.
— Как, по-твоему, Анобарб бывал раньше в Равенне?
— Возможно. — Лик запустил пятерню в стриженые волосы. — А мне почем знать? Тут столько всякого народа отирается.
— А где он остановился, ты знаешь?
Лик кивнул.
— Да, местечко он себе нарыл приличное. Гостит в доме Руфа Поллона, члена городского совета.
— Его я знаю, — заметил Катон с легкой улыбкой. — Уже встречались. Похоже, у нашего друга Анобарба имеются здесь кое-какие связи. А где, говоришь, живет Руф Поллон?
Лик неопределенно махнул рукой:
— Там, за водокачкой.
— Отлично. Вот ты меня туда и отведешь. Вставай.
Лик уставился на Катона и покачал головой.
— Никуда не пойду, пока все не допью.
Катон кивнул на пустой кувшин.
— Ты уже давно все допил. Давай шевелись.
Лик, однако, не торопился. Он смерил Катона взглядом и хмыкнул.
— Ладно. А что мне за это будет?
— Еще кувшин вина — и удовлетворение от того, что ты послужил императору. — Катон улыбнулся и показал большим пальцем на дверь. — Пошли, пошли…
К дому главы городского совета они добрались уже за полночь, когда город стих, и в лабиринте темных улиц Равенны им попадались лишь редкие, спешащие домой прохожие. Вокруг водокачки, откуда вода под напором подавалась в фонтаны, располагался более богатый квартал, и стоило им выйти из узкого прохода на широкую, чистую улицу, как навстречу тут же попался бдительный патруль.
После того как Катон назвал свое имя и должность, их пропустили, а патруль двинулся дальше по середине улицы, топоча сапогами, видимо, чтобы предупредить о своем приближении всех возможных преступников.
Дом Руфа Поллона, как и большинство домов состоятельных горожан, выглядел неброско: гладкие, оштукатуренные стены по обе стороны от тяжелых, обитых гвоздями деревянных дверей. Изнутри, приглушенные ею, доносились голоса, обрывки смеха и нежные ноты флейты.
— Ну вот ты и на месте, — проворчал Лик. — Давай деньжата: ты обещал кувшин вина. — Он произвел в уме быстрый подсчет, удвоил результат и протянул руку. — Шесть сестерциев.
Катон отбросил его руку в сторону.
— Ничего не получишь, пока не закончим дело.
Он ступил к двери и дважды постучал железным дверным молотком. Почти сразу же в двери приоткрылся глазок, и изнутри блеснул чей-то взгляд.
— Кого это принесло в такой час? — Прежде чем Катон успел ответить, привратник уже обозрел одежду пришедших и сердито продолжил: — Шли бы вы себе и не беспокоили порядочных людей, пока я стражу не кликнул.
— Не стоит, — отозвался Катон. — На твоем месте я бы лучше пошел и доложил своему хозяину, Руфу Поллону, что его хочет видеть исполняющий обязанности командира морской базы.
Привратник снова присмотрелся к Катону, на сей раз более внимательно.
— Исполняющий обязанности командующего? Валяющий дурака мальчишка, так оно точнее будет.
Катон вмазал кулаком прямо по глазку, заставив привратника отпрянуть.
— Я центурион Марк Лициний Катон, в настоящий момент старший из командиров находящегося в Равенне флота. Именем императора требую встречи с Руфом Поллоном. Немедленно!
Привратник заколебался, снова пригляделся к нему и, проворчав: «Погоди», исчез, закрыв глазок и оставив Катона и Лика перед запертой дверью. Центуриону было неловко перед портовым дельцом, и он старался не смотреть в его сторону, опасаясь, что тот не преминет позабавиться смешным положением, в котором оказался пытавшийся козырнуть своим высоким положением командир. Отвернувшись, Катон
