Кэйн, не меняя позы, пнул Хирурга левой ногой по кисти, не защищенной костюмом. Кости хрустнули, ломаясь, парализатор ударился о стену, отскочил и упал на тахту. Револьвер в руке Кэйна трижды плюнул свинцом. Полимеры смягчили удар, но не смогли полностью погасить кинетическую энергию пуль, и Хирурга отбросило назад.

А в дверной проем лезли еще две гориллы в белых халатах, но нанопарализатор был уже у Кэйна. Кэйн вдавил гашетку — и почувствовал, как немеет сначала кисть, потом плечо, шея… Поздно он сообразил, что парализатор настроен исключительно на владельца. За пару секунд Кэйн потерял контроль над энробами и стал беспомощен, как младенец.

Его скрутили, отобрали оружие, вывели на заплетающихся ногах под палящее солнце. Хирург стоял перед ним, держа правую руку на весу, а левой потирая грудь. Халат прожжен в трех местах.

— Ты кто, пришлый? — спросил Хирург.

Зрачки расширены, наверняка он под наркотой.

Потому и боли не чувствует.

— Кэйн, — с трудом шевеля замороженной челюстью, ответил Кэйн. — Я тебя не трогал.

— Ты вторгся на мою территорию и оказал сопротивление мне и моим людям. Да ты преступник, Кэйн.

Кэйн упрямо мотнул головой.

— Я шел по своим делам и никому не мешал. Вы первые на меня напали.

— Мы еще потолкуем об этом. Ты ищешь паломника по имени Авель. Зачем?

— Это мое дело и его.

Хирург скривился.

— Да ты еще и грубиян, Кэйн. Что в компьютере?

— Игрушки.

— Я погляжу, ты очень умный.

— Лучше быть умным и здоровым, чем глупым и больным.

Хирург потерял терпение.

— Ладно, парни, кидайте его в прицеп. Дома потолкуем.

Кэйна кинули в ржавый кузов грузового мотоцикла, следом полетела сумка. Взревели моторы — и кавалькада мотоциклистов снялась с места.

Микола провожал их взглядом, стоя на пороге закусочной и качая головой.

Место, куда привезли Кэйна, — это был заброшенный машиностроительный завод. В дороге Кэйна растрясло, чувствительность постепенно возвращалась. Оглушенные энробы оживали, пытались самоорганизоваться. Пока это у них плохо получалось, но пройдет срок…

— Тащите в операционную, — распорядился Хирург. — Посмотрим, что у него внутри. Да пошевеливайтесь, он почти очухался.

Кэйна поволокли, держа за подмышки, через огромный пустой цех, его резиновые ноги скребли цементный пол. Поскрипывали экзоскелеты горилл. Кэйна втащили на второй этаж, там — по коридору и — в белую комнату. Кэйн усмехнулся. Наверняка это был предмет тайной гордости Хирурга. Операционная кровать — суперсовременный крейсер в миниатюре, над кроватью — нанохирургический комплекс.

Кэйна бросили на кровать, пристегнули ноги и руки ремнями. Оставили одного.

Дверь открылась, вошел Хирург.

— Что ты собираешься делать? — спросил Кэйн, настороженно следя за ним.

— Хочу заглянуть тебе в душу, Кэйн. Понять, как она работает.

— Что это тебе даст?

— Новое знание, новую силу. — Хирург сунул искалеченную руку в нанохирургический комплекс, включил питание. — Боишься меня?

Аппарат негромко гудел. Мигал сиреневый свет.

— Просто знаю таких, как ты, — сказал Кэйн. — Повидал за двадцать лет. Акулы. Собираете вокруг себя стаю приспешников и терроризируете рыбешку поменьше да послабее. А попадись вам кто позубастей… И никакой ты не хирург. Хирург отсекает опухоль, а ты — здоровые члены. Ты обыкновенный мясник.

Кэйн тянул время. Энробы в его организме восстановились уже на пятьдесят процентов.

— Хватит, — оборвал его Хирург, вытаскивая реконструированную руку и шевеля пальцами, — ты слишком много болтаешь. Приступим к операции.

Кэйн напрягся, готовясь порвать ремни.

— Кстати, — сказал вдруг Хирург, — пока ты не потерял память. Зачем, говоришь, тебе Авель? Можешь не отвечать — все равно узнаю, когда выпотрошу тебя. Обожаю выковыривать из пришлых всякие наноштучки.

Кэйн почти не слушал его — бросил все ресурсы на то, чтобы взять под контроль нанохирургический комплекс. Его энробы восстановились на шестьдесят процентов, он легко мог уйти, но ему захотелось поиграть с Хирургом.

— Зачем мне Авель? Я скажу тебе. Собираюсь его убить.

— Убить?! Этого безобидного пророка из секты скотоводов? Я узнавал о нем. Он не причинил никому никакого вреда. Бродит по миру и мелет языком. С него даже взять нечего, кроме праведности. А это неходовой товар.

— А что ты скажешь, когда узнаешь, что он собирается уничтожить мир?

— Брось, Кэйн, он безобиден как ягненок.

— Ягненок, зараженный вирусом, может погубить всю отару. Он может устроить конец света.

— Ты бредишь, Кэйн.

— Когда двадцать лет назад религиозные корпорации обменялись ядерными ударами, две трети человечества вымерло от радиации, не успев сообразить, что происходит. Мы выжили только потому, что стали нанотехами. Авель и его друзья ратуют за возвращение в прошлое, каким оно было до нанореволюции. Но это невозможно. Если они преуспеют — всему конец.

— Погоди, что-то я не пойму, о чем ты. Вера запрещает пастухам пользоваться нанотехнологиями. А в силу молитвы я не верю. Чем они опасны?

— Авель — носитель энроба-самоубийцы. Подпольная разработка. Заразив другие энробы, он вызовет эпидемию энробных самоубийств. Стоит Авелю добраться до мегаполиса и активировать вирус — всему конец.

— Нанотехи найдут противоядие.

— На это уйдет несколько месяцев.

— Что с того? Один мегаполис вымрет — останутся другие. И вообще, Кэйн, по мне, чем хуже, тем лучше. Это мой мир. И он мне нравится. Я в нем хозяин и бог. Мне не нужен твой высокотехнологичный мир, в котором нет голода и болезней. Мне не нужен пасторальный мир, где живут в простоте и всем довольны. Меня устраивает то, что есть. И подите все к черту!

— Мир меняется, — сказал Кэйн, — хочешь ты этого или нет. И я не хочу, чтобы он менялся в сторону упрощения. А Авель хочет. У него благие намерения, и мне будет больно его убивать. Но другого выхода нет. Конец моего мира — это конец и твоего, Хирург.

— В твоих словах, пришлый, есть одна большая брешь. Ты забыл, где мы. Это Край Мира, Святые Земли. На тысячу километров вокруг ни одного мегаполиса. Если все так, как ты говоришь, что Авелю здесь понадобилось?

— Иерусалим, — сказал Кэйн. — Он идет в Иерусалим.

Энробы восстановились, нанохирургический комплекс был взят под контроль. Кэйн легко, как паутину, порвал ремни и встал.

— Не пытайся меня остановить, Хирург. Твоя игрушка подчиняется мне. — Он шевельнул рукой, и нанохирургический комплекс послушно развернулся к Хирургу. — Ты знаешь, что это — удаление энробной системы без наркоза. Боль, адская боль. А потом ты навсегда останешься калекой. Ты ведь не хочешь, чтобы я проделал это с тобой?

Хирург засмеялся.

— Тебе все-таки удалось меня провести. Но далеко ты не уйдешь. Я знаю все про адскую боль — и я