— Она жива! — заорал квартирмейстер. — Она жива!

Хоукрил что-то радостно проревел в ответ, и тут же его клинок с протестующим скрежетом до половины вонзился в нагрудную пластину. Из шлема послышался приглушенный крик, одетая в броню фигура зашаталась, а Хоукрил снова перешел в атаку — чуть пригнувшись, он сделал длинный выпад из- под руки только что пронзенного врага и проткнул мечом второго воина, который сам пытался достать его из-за спины первого. Раздался крик страшной боли.

Хоукрил двумя руками крутил свой огромный меч с такой скоростью, что клинка попросту не было видно. Один из его противников корчился в агонии, а остальные пятились, не зная, как подойти к врагу. Вот еще один воин с надсадным воплем отшатнулся в сторону: клинок пробил ему кольчугу и вонзился в пах.

Краер отбил мощный удар меча, но и сам не устоял на ногах и упал на колени. Орнентарский воин ринулся вперед, чтобы добить квартирмейстера, но Сараспер схватил с ближайшей полки горстку сухой плесени и ловко швырнул ее прямо под забрало. Орнентарец немедленно расчихался. Старый целитель стиснул зубы, постарался забыть о втором воине, вознамерившемся выскочить из-за спины первого, и со знанием дела вонзил свой кинжал под край шлема чихающего человека, потом еще и еще раз…

За спиной целителя снова что-то взорвалось с яростным блеском, и он резко обернулся.

— Хоукрил?! — крикнул он, ничего не видя в белом клубящемся дыме, чувствуя, как на него непреодолимой волной накатывается страх, — Ястреб?!

— Я жив, — прогремел латник. — Берегись!

Целитель снова обернулся и отчаянным движением вскинул кинжал, чтобы парировать — и воин с тяжелым топотом пронесся мимо, не обратив внимания ни на него самого, ни на его оружие, спеша добраться до Хоукрила.

Латник усмехнулся, движением руки подозвал орнентарского воина к себе и даже торжественно отсалютовал ему клинком. А в следующее мгновение мир за его спиной снова взорвался.

Младшего волшебника сшибло с ног, его беспомощное тело ударило стоявшего поблизости воина под коленки, и оба с сокрушительной силой — было слышно, как затрещали кости, — врезались в стеллаж. Он пошатнулся и начал медленно падать.

Не выдержав очередного взрыва, стали рушиться и другие стеллажи. Их падение казалось медленным, но неудержимым, и по помещению вновь раскатился тяжелый грохот. А с потолка, поднимая тучи пыли, дождем посыпались каменные блоки, сокрушая все под собой.

— Серебряное Древо! — с холодным торжеством выкрикнул новый голос.

Этот возглас разнесся по залу многоголосым эхом. Не успело оно стихнуть, как дымный полумрак пронзило огненное копье. Вспышка продолжалась не дольше, чем удар молнии, но в глазах тех, кто смотрел в ту сторону, еще долго играли разноцветные блики. А орнентарский воин, в которого была нацелена эта молния, упал ничком; от его доспехов повалил густой дым.

Повсюду дико метались летучие мыши, а маг, стоявший там, где их было больше всего, повернулся навстречу новой угрозе. Он произнес лишь одно слово, прозвучавшее очень холодно, и начертил в воздухе перед собой знак, и дым, как будто раздвинутый невидимой рукой, разошелся в стороны, открыв зрелище разрухи и опустошения.

Стеллажи напоминали лес, поваленный бурей, а поверх переломанных полок и под ними валялись в различных, в основном неестественных, позах людские тела. А чуть поодаль, там, куда крушение не достало, стояли два мага и, чуть заметно ухмыляясь, смотрели на волшебника, окруженного летучими мышами… и на его напарника, который пытался подняться на ноги чуть ли не в пределах досягаемости меча прищурившего глаза Хоукрила.

— Серебряное Древо? — глумливо переспросил маг с летучими мышами. — Судя по вашему виду, вы слишком молоды даже для того, чтобы вам позволили стирать мантии настоящих магов в этом темном баронстве.

Старший из двух волшебников Серебряного Древа скорчил презрительную мину.

— Любезность Гулдейруса Повелителя Летучих Мышей получила поистине легендарную известность, а теперь я вижу, что действительность нисколько не уступает слухам. Остается только пожалеть, что ваш язык настолько острее и вашего ума, и ваших сил. — Он поднял руку, как будто делал приветственный жест… или намеревался запустить заклинание. — Кламантл и Маркоун из Серебряного Древа. Мы прибыли сюда, чтобы указать вам путь к гибели.

— Красиво звучит, — пропел Гулдейрус. — Вы не могли бы сказать что-нибудь еще в этом духе?

Он даже не поднял руки, но из колец, которыми были унизаны его пальцы, с ревом вырвалось множество темных молний, устремившихся поверх поваленных полок к магам Серебряного Древа.

Однако на полпути темные стрелы ударились в невидимую преграду и рассыпались черными искрами. Кламантл скривил губы в суровой ухмылке и опустил поднятую руку.

Из потолка справа от Гулдейруса послушно вывалился каменный блок величиной с человека и с грохотом рухнул на пол, но раздробил всего лишь труп, одетый в воинскую броню, а волшебник с летучими мышами внезапно оказался на изрядном расстоянии от того места, где только что находился, там, где в стороне от общей схватки стоял орнентарский воин, зачем-то потрясавший над головой мечом.

Повелитель Летучих Мышей едва успел скривить губы в презрительной усмешке, как Маркоун из Серебряного Древа в свою очередь поднял руку и швырнул в Гулдейруса шар, взорвавшийся буйной огненной вспышкой. Усмешка исчезла с лица орнентарского мага, и он поспешно, забыв о важности, спрятался за угол уцелевшего стеллажа. Грохот от разрыва магической гранаты Маркоуна был немедленно подхвачен ревом пламени, жадно охватившего пустые полки.

— Впечатляет, — заметил второй орнентарский маг. Он тоже презрительно усмехался, — Между прочим, Фалаг, к вашим услугам.

Хоукрил взмахнул мечом гораздо раньше, чем любой из магов Серебряного Древа успел выкрикнуть заклинание, но его клинок без малейшего сопротивления прошел сквозь ухмыляющегося Фалага, словно маг был сделан из дыма.

Фалаг злобно взглянул на него и пробормотал:

— Я тебе еще отомщу, тупоголовый. — Он шагнул сквозь полку, к которой прислонялся, и исчез из виду.

Мгновением позже весь пролет стеллажей превратился в ревущий вихрь обломков и щепок. Возле торца стоял, подняв руки и вглядываясь в пыльное облако, Кламантл, только что ударивший по стеллажу разрушающим заклинанием, но смех Фалага донесся до него откуда-то сбоку, из темноты. А действие магического удара распространялось все дальше и дальше вперед, и стеллажи один за другим с громким хрустом разлетались в щепки.

Наконец рухнул последний, и все увидели волшебника Гулдейруса, пытавшегося отворить маленькую простую дверь в стене, которой никто прежде не замечал. Маг поглядел на своих соперников — его лицо перекосилось от гнева — и что-то чуть слышно прошипел. Когда же в следующее мгновение он прикоснулся к двери, она исчезла, окутавшись дымным облаком, и Гулдейрус с молниеносной быстротой кинулся внутрь.

Увидев, что Маркоун снова поднял руку, орнентарский воин метнулся следом за Повелителем Летучих Мышей.

— Колдовской кабинет Эхрлута? — прищурившись, осведомился младший из волшебников Серебряного Древа.

— Что бы там ни было, — ответил Кламантл, — он спрятался туда, чтоб выиграть время и нанести нам новый удар или найти какое-нибудь новое оружие против нас. Вперед!

Комната, в которую попал Гулдейрус, была темной и пыльной, но вся звенела от бесчисленных забытых долгодействующих заклинаний, оживших благодаря силе могущественной боевой магии, хлынувшей внутрь вслед за волшебником. Да, это не могло быть ничем, кроме колдовского кабинета Эхрлута, и, если Трое помогут ему, там может оказаться какой-нибудь жезл или другой магический предмет, при помощи которого он разделается с этими выскочками из Серебряного Древа.

Его летучие мыши с писком носились вокруг, сообщая, что комната пуста, и Гулдейрус зажег свечи, мгновенно вырастив их из своих собственных пальцев, чтобы осмотреть стены: нет ли там каких-нибудь надписей, полок или ниш, закрытых дверцами. Ничего. Помилуйте, Трое, неужели он угодил в западню?