Сеня ощутил в груди холодок. Такой же, какой появлялся у него, когда он думал о бесконечности и загадках Космоса.
На экране появилось: “Готовность № I”.
– Отойдите все подальше, – распорядился Маркони. – Или вот что! Катитесь-ка на двор.
– У-у… – дружно протянула компания.
– Ничего не “у”. Думаете, Капу приятно будет выкатываться из бочки на глазах у всех в натуральном виде?
С Маркони не поспоришь. Сеня подхватил Никиту и первый двинулся к лестнице. Остальные за ним. Маркони сказал вслед:
– Да не орите там со двора: “Скоро ли? Скоро ли?” Минут пятнадцать ещё на отладку уйдёт.
Варя оглянулась и нерешительно спросила:
– Марик, а вдруг всё-таки девочка? Тебе неудобно будет…
Потом выяснилось, что про отладку Маркони сказал нарочно: чтобы зря не нервничали.
Не устели все рассесться на крыльце и на поленнице, как Маркони высунулся из слухового окна. Очки его перекосились пуще прежнего, а на лице была непривычная, размягченная улыбка.
– Ну, всё! Слава Богу, пацан… Стойте, куда вы ломитесь! Дайте человеку в себя прийти, он же только на свет появился!
Приходил в себя Кап недолго. Минут через десять все увидели, что Маркони спускается по приставной лестнице вместе с незнакомым мальчишкой. Тот двигался неуверенно, Маркони помогал ему.
Мальчишка ступил на траву. Поглядел на каждого. Неуверенно растянул в улыбке губы:
– Здра… сте…
Был он ростом с Олика – самого высокого из Уков. И чуть пониже Сени. Щуплый, с тонкой шеей и перепутанными волосами, про которые говорят “каштановые”. С острым подбородком, носом-клювиком и быстрыми тёмно-карими глазами. Робости в глазах не было, только любопытство. Но улыбался он стеснительно. А может, ещё просто неумело. Переводил глаза с одного на другого.
Никита пососал палец и задумчиво сказал:
– Майчик… – Это, конечно, означало “мальчик”.
Мальчик как мальчик. Будто приехал жить на эту улицу и пришёл знакомиться со здешними ребятами.
Сеня даже подумал: “А, может, Маркони дурачит нас? Подговорил незнакомого мальчишку и пудрит нам мозги…”
Но подозрение мелькнуло и пропало. Маркони – серьёзный человек. И перед ребятами стоял без сомнения Кап. Этому сразу поверили все.
Капа не стали тормошить, хлопать по плечу, орать: “Привет! С днём рождения!” Просто заулыбались в ответ, кто-то шёпотом сказал: “Здравствуй…”
Он повертел головой, пошевелил пальцами в растоптанных босоножках, посмотрел на них. Старательно выговорил:
– Вот. Я пре-вра-тил-ся.
– Ты молодец, Капушка, – осторожно похвалила его Варя.
Пека деловито спросил:
– Ну и как ты себя чувствуешь в этом виде?
– По-моему… хо-ро-шо. Только я… такой большой…
– Ты нормальный. Привыкнешь, – пообещал Матвей.
– Да… Ой… Это что? Ве-ло-си-пед?
К поленнице был прислонен старенький “Орленок”, на котором прикатил сюда вместе с Никитой Сеня.
Кап не очень умело, почти не сгибая ног, подошёл к “Орленку”. Взялся за руль. Поставил ногу на педаль.
– Кап, ты ведь не умеешь, – встревожился Маркони. – Смотри, дров наломаешь.
– Я умею. Я ка-тал-ся во сне…
Он довольно лихо оттолкнулся, перекинул ногу через седло. Но тренировки во сне оказалось явно недостаточно. Ступни сорвались с педалей, Кап испуганно растопырил ноги. Велосипед понесло к забору, где он и грянулся передним колесом о доски…
– Мальчик бах, – сказал Никита. Капа в десять рук подняли из травы.
– Живой? Куда тебя понесло без спросу! Мы же за тебя перед Галактикой отвечаем! – Это Маркони.
– Ой, Капушка, я сейчас йод принесу… – Это, конечно, Варя.
– Ни фига страшного, научится… – Это Пека.
Кап стоял и виновато улыбался. Теперь он ещё больше походил на местного пацана, потому что был украшен первыми в своей земной жизни мальчишечьими знаками отличия: на колене – ссадина, на лбу – жёлто-синий желвак. Кап смотрел на велосипед.
– Сло-мался?
– Да ничего с ним не сделается, – отмахнулся Сеня. – Ты-то как? Целый?
Кап тронул мизинцем лоб.
– Шиш-ка…
И тогда все расхохотались. И Кап расхохотался. Тряхнул плечами, словно сбросил невидимые веревки. С этой минуты двигался он свободно и говорил без запинки. Наверно, велосипедная авария встряхнула в нём и окончательно поставила на место каждый атом.
– Сейчас мы тебя научим, – пообещал Матвей. – Ну-ка садись опять…
– Ага! – Кап с готовностью ухватился за руль. И вдруг стал задумчивым. – Ой… что-то не так.
Все, конечно, опять перепугались:
– Болит что-то?
– Голова кружится?
– Вот здесь… – Кап осторожно прижал растопыренную ладонь к белой майке. Пониже рисунка со старинным автомобилем и надписью “FORD”.
– Возможно, он отбил брюшной пресс, – прошептал Олик.
– Да бросьте вы! Он просто лопать хочет! – догадался Пека.
– Да… лопать, – Кап снова заулыбался. – Там пусто…
Олик обрадовался:
– Правильно! Это как Буратино. Он тоже сразу кушать захотел, когда на свет появился.
Деликатный Андрюша дёрнул Олика за матроску: инопланетянин Кап мог обидеться, что его сравнивают с деревянным человечком.
Но Кап не обиделся:
– Ага! Как в мультике “Золотой ключик”!
Прибежала Варя с коричневым стеклянным пузырьком и ватой. Сеня сказал ей:
– Ты лучше молока принеси. И булку. Человек ни крошки ещё в рот не брал с той поры, как родился.
– Ой, верно… А может, сосиски или яичницу приготовить?
– Для начала хватит и молока, – решил Маркони. – Мало ли что…
Первый день человеческой жизни Капа Маркони назвал “периодом начальной адаптации”.
Адаптировался Кап быстро. Через час он уже бултыхался на отмели в пруду, и Матвей учил его плавать. Потом гуляли по Ново-Калошину. Капу всё нравилось: и дома, и люди, и машины, и карусели в городском парке. Лишь однажды он сморщил свой воробьиный нос и сказал с сомнением:
– Как-то не так… Чужой запах…
– Это опять “Красная резина” всякую гадость в атмосферу выпустила, – сердито объяснил Сеня. А понятливый Никита выразился короче: “Кака”. Никиту все, кроме Вари, по очереди таскали на плечах. Даже Кап попробовал. Никита ему нравился:
