овации и букеты.

– Думаю, на Храм наложено табу. Никто из простых смертных не может войти в него, – сказал Пупырь.

– А если кто-нибудь все-таки совершит преступодрыги, его убиванькают? – поинтересовался Хорошист.

– Может, да, может, нет. Надеюсь, нам смерть не грозит… – И папа-мутантик, пыхтя, продолжил взбираться по ступеням.

Едва они оказались на вершине холма, как высоченные, словно рассчитанные на великанов бронзовые двери Храма бесшумно открылись. Путешественники вошли в огромный зал, освещенный солнечными лучами, которые проникали сквозь отверстия в ажурной крыше, создавая на полу сложный, сплетавшийся в таинственные знаки узор.

Не успели мутантики осмотреться, как из курильниц повеяло душистым дымком, от которого закружилась голова. Из-за колонн показались два десятка жрецов в зеленых мантиях. Они были все на одно лицо, одного роста и одного возраста, что делало их похожими на близнецов, а двигались синхронно, словно являлись зеркальным отражением одного человека.

– Пупу понравилось бы, что они все лысые! Он утешился бы, что не одинок, – скрывая беспокойство, пошутил Собачий Хвост.

Жрецы, не шевелясь, замерли у колонн, глядя в пол. Полная тишина стояла в Храме, и слышно было, как потрескивает в курильницах кора благовония. Это оцепенение и безмолвие жрецов не понравились Пупырю.

– Может, они злятся, что мы нарушили табу? – предположил он.

– Не волнуйтесь, ребята! Простите, что помешали, – зайдем в другой раз! Пойдем, Трюшенция! – Бормоглотик улыбнулся неподвижным фигурам и легонько потянул невесту за рукав к выходу.

Ни один из жрецов не шевельнулся, но внезапно раздались мужские голоса, похожие на заунывное пение. С потолка на канатах спустилась маленькая лодочка со старым жрецом в пурпурной тоге. Едва лодочка коснулась плит Храма, старик вышел из нее и приблизился к Бормоглотику, устремив на него пристальный взгляд.

Глаза жреца покраснели, а веки были без ресниц, что делало его похожим на птицу. Лицо у старика было таким морщинистым, что, когда он двигал беззубым ртом, складки собирались подобно гармошке. Но выглядел он суровым и непреклонным, чувствовалось, что жрец одержим идеей, ради которой он пожертвует не только своей жизнью, но и чужими.

– Эляйс Верван! Храмсику еюв! Бормо ди пы? – строго произнес старик.

– Он сказал, что его зовут Верван. Он старший жрец Храма и пришел убедиться, что ты настоящий Бормо-го-го… – перевел Отелло.

– Сюсик Бормо – утлучну, сюсик нон Бормо – капут теб! – Жрец провел ребром ладони по горлу.

– На что он намекает? – взволнованно спросил кошачий мутантик.

– Если ты настоящий Бормо-го-го, тебе будут возданы полагающиеся почести, если нет, то тебе… кхе- кхе… отрежут голову… Еще он сказал, что до тебя двое уже выдавали себя за Бормо-го-го, но их разоблачили и казнили… – замявшись, ответил Отелло.

Верван пристально уставился на Бормоглотика, словно хотел взглядом просветить его насквозь. Мутантик уже подумывал, успеют ли они убежать, если старший жрец не признает в нем героя и даст знак наброситься на них. Целую минуту старик, не моргая, смотрел на юношу и на Меч, и выражение его птичьего лица становилось все строже и строже. Внезапно Верван резко воздел руки и отчетливо произнес:

– Раллахба Бормо-го-го! Потретба стенаксо висиду!

– Раллахба! Стенаксо висиду! – подхватили остальные жрецы, начиная раскачиваться, словно кобры в корзине заклинателя змей.

– Что он сказал? – с опаской поинтересовался мутантик, представляя, как слетает с плеч его голова.

– Не бойся! Он подтвердил, что ты настоящий Бормо-го-го, – успокоил его Отелло.

– А второе? По-моему, кроме «да здравствует», он произнес еще какие-то слова!

– Жрец сказал еще, что ты как две капли воды похож на портрет на камне.

– У них и мой портрет есть? Ну и дела! А взглянуть на него можно?

Верван повел мутантиков в центральную часть Храма, где на полу из кусочков разноцветной плитки был выложен портрет существа, похожего на кошку. У него были два острых уха на голове, усы, круглые глаза, животик с двумя пупками и длинный хвост.

Пока Бормоглотик разглядывал мозаику и поражался, находя у портрета все больше собственных черт, из его рюкзачка с громким кваканьем выскочила розовая жаба и оказалась в центре очерченного круга.

У всех наблюдавших за ними жрецов вырвался возглас изумления.

– Би-ба! Би-ба! Бормо-го-го, Би-ба! – радостно стали повторять они.

Здесь и перевод не потребовался. Услышав имя своей жабы из уст атлантов, мутантик почувствовал головокружение.

Жрецы нараспев стали что-то произносить. Отелло едва успевал переводить:

– Это древние строки легенды о славном Бормо-го-го. Атланты передают ее из уст в уста. По легенде, Бормо-го-го явится с неба. У него два пупка и хвост, и он не рожден земной женщиной. Бормо-го-го будет держать в своих сильных руках разящий Меч, выбравший его своим хозяином… В сумке на спине Бормо-го- го живет лягушка розового цвета – Би-ба. Бормо-го-го будет не одинок, его сопровождают спутники: Хо-во- сто…

– Укуси меня Грымза, это же я! – поразился Собачий Хвост.

– Тюрюша, Пупупу…

– Это о нас с дочкой! – догадался папа-мутантик.

– С ними будут Умумум, Хохохор, Бубул-ка-ка и Кака-тус. Один из спутников, Ототолло, будет понимать мысли атлантов и передавать их Бормо-го-го…

– А обо мне в легенде ничего не говорится? – недоверчиво спросила Карла.

Ей показалось малоправдоподобным, что в пророчестве упомянут даже Кактус, а вот о ней нет ни слова.

– Я хотел пропустить это место, – смутился Отелло. – В предании были слова о нахальной рыжей женщине с завистливыми глазами, которая украдет из Храма драгоценную чашу.

– Чашу из Храма? Не крала я никакой чаши! – рассвирепела королева.

– Пока нет, но, возможно, вы это сделаете в будущем. Ведь ни в чем другом легенда не ошиблась, – пожал плечами лобастик.

– Странная штука! Совпадений столько, что они не могут быть случайными! Кто-то предугадал, что мы здесь окажемся! – сказал Пупырь.

– Это невозможно! Мы появимся на свет только через несколько тысячелетий! – возразила Трюша.

– В этом мире много необъяснимого. Поэтому проще считать, что мы столкнулись с обыкновенным чудом! – сказал дедушка Умник.

Хор жрецов смолк, словно по знаку невидимого дирижера.

– Ого! Наши друзьяки зашевелились! – потер ладони Отелло.

Завершив читать нараспев рифмованные строки легенды, Верван решил показать мутантикам главную сокровищницу Храма. В нее вел коридор, заканчивающийся широкой дверью с выбитыми на ней иероглифами. Здесь день и ночь стояли на часах два младших жреца, вооруженные короткими копьями и круглыми щитами с острием посередине.

Верван кивнул, и часовые расступились, пропуская их. Пупырь хотел взяться за ручку двери, но жрец оттолкнул его и что-то резко крикнул.

– Чего это он? Сам привел, а теперь толкается! – удивился шерстюш.

– Он сказал, что ручка пропитана ядом. Если кто-то, не зная об этом, захочет войти, то умрет тут же.