А мой отец уже не здесь.

Если бы отец был жив, как бы он воспринял мое падение с лестницы? С каким бы видом выслушал новость о смерти сестры?

Я недолго размышляла над этим – все равно ответа мне никогда не узнать.

Мы часто помним об умерших только хорошее.

Но наши воспоминания очень далеки от того, что представлял собой человек при жизни, и чем больше времени проходит, тем меньше хранимый образ напоминает реального человека. И почти невозможно представить, каким же он был на самом деле. Вот он машет рукой. Вот смеется. Но нет – не разглядеть, не разобрать, не узнать…

Я вернулась домой и легла спать.

Когда я проснулась, дождь уже прекратился, наступил вечер. По темной комнате было разлито одиночество.

В такие моменты мне всегда бывает как-то странно. Вечер наступает незаметно: совсем недавно его не было, и вот он уже здесь. И мне кажется, будто во сне я забыла рассказать… кому? что? – я не знаю, но это навязчивое ощущение не покидает меня.

Проснувшись, я некоторое время бессильно лежала на боку, как выброшенная на берег рыба, и смотрела в окно. Потом встала, подошла к двери, открыла ее – за дверью стоял мой младший брат. Я столкнулась с ним нос к носу.

– Будешь жареный рис с креветками и овоща – ми? Тетя Джюнко сготовила. Мы, правда, уже поели… – Брат уставился на меня в ожидании ответа.

– Ты лучше скажи, как там твой роман продвигается?

– Я сейчас дневник пишу, а не роман.

– Дневник? Ну и что ты сегодня туда записал?

– Сегодня я написал о прошлом. Весь день об этом думал.

– Воспоминания детства, что ли?

– Ага. Про папу немного. И про то, что было раньше, до того, как ты упала с лестницы.

– А при чем здесь лестница? – удивилась я.

– Да просто сегодня с самого утра дождь… – ответил брат.

– Ты для ребенка как-то слишком тонко чувствуешь, – я засмеялась. – Я тоже сегодня целый день думаю о папе и о том, что было раньше.

Брат смущенно улыбнулся.

– Между прочим, я давно хотела спросить, тебе кто больше нравится – я до падения с лестницы или я нынешняя?

Понятно, что бессмысленно задавать такой вопрос пусть даже очень тонко чувствующему ребенку, но мне действительно хотелось узнать, что он думает. Ответ оказался гораздо более простым, чем можно было ожидать. Мне даже почудилось, что это не Ёшио со мной говорит, а кто-то другой. Кто-то, кто воспользовался помощью брата, чтобы донести до меня этот ответ.

– Я был очень маленьким, и я не помню, какая ты была раньше, – сказал он тихо.

– Ну да, ну да, – я кивнула.

– Саку, только ты помни, что теперь я всегда с тобой, – серьезно сказал Ёшио.

Нет, ну надо же! Просто не ребенок, а телепат.

То, о чем я подумала, может в виде электроволн или каким-то другим невероятным образом, было донесено до моего маленького братца, переработано его детским сознанием и возвращено мне в виде слов. И не потому, что мы с ним живем в одном доме. Нет, не поэтому. Просто я, мой брат, еще кто-то, кого мы не знаем, бедная Миямото – все мы связаны этим дождем. У нас есть сон – один на всех, и мы приходим и уходим, но не покидаем пределов бескрайней вселенной, порожденной этим сном…

– Знаешь, Ёшио, мне кажется, ты очень повзрослел, по крайней мере, достаточно для того, чтобы мы с тобой пошли в Шанти и выпили по чашке отличного чая. Как тебе мой план?

– Здорово!

– Вот и договорились, – сказала я и начала спускаться по лестнице.

Если человек встает тогда, когда, вообще – то, ему нужно ложиться спать, он обычно чувствует недомогание и слабость. Но, как ни странно, я была свежей и бодрой – совсем как сегодня утром, хотя, по идее, и тогда, и сейчас я должна была быть сонной. Видимо, свадьба – это очень бодрящая вещь.

Когда я вошла в кухню, я застала там Джюнко, которая сидела, облокотившись на стол, совсем так же, как Микико этим утром.

– Ты только что встала? – ласково спросила она.

– Да, – кивнула я. – И сразу же пошла на кухню за жареным рисом с креветками.

– Да еще много осталось, не волнуйся, – сказала Джюнко.

– А где мама?

– На свидании.

– Понятно, – я снова кивнула, глядя, как Джюнко накладывает мне в тарелку рис. От нечего делать я взяла с телевизионной тумбочки альбом с фотографиями и принялась его рассматривать,