– Зачем в таком случае ты опустила голову? Смотри вверх.

– Хорошо.

Суи подняла голову. Насильно оторвав ее одеревеневшие, словно у мертвеца, руки от лица, я протянула ей носовой платок.

– Спасибо.

Из-под носового платка голос Суи звучал неразборчиво. Она молча смотрела вверх, ее глаза были красными.

Я задумалась, что значит эта боль? Грудь наполнилась отвращением и жалостью. Как ее воспитывали? Какой она странный человек! Мне казалось, что я вижу исходящую из нее темноту, как бы смывающую ее саму, и мне стало грустно.

Будто гортензия, побитая дождем.

– Пойдем ко мне, помоешься! – сказала я.

Суи кивнула. Повесив на плечо пакет с рукописью, я пошла. Упавший на асфальт зонтик сломался. Я вела Суи, задравшую вверх голову, за руку. Тихо накрапывал дождь.

Она следила за мной? С каких пор? Мне не хотелось ее расспрашивать.

Я впустила ее в квартиру и включила свет.

– Помойся! – я протянула застывшей Суи полотенце. Она пустила воду в ванной сильной струей, ополоснула лицо и вышла с таким безмятежным видом, что я насторожилась.

– Ты и Саги дашь копию?

Волосы у нее были мокрые, как после плавания.

– Да, собираюсь.

– Лучше бы этого не делать, – сказала она без всякого выражения.

– В последнее время я чувствую, что стала для вас троих местом для парковки, – сказала я. – Все являются ко мне домой. Странное чувство.

– Это, наверное, и приятно. Мы всегда находим удовольствие в странном мире.

– Ты о рассказе?

– Да, – ответила Суи. – В нем есть немного от готики и в то же время наводящая тоску серьезность, романтичность, бегство от реальности. По-моему, Саги лучше всех проникла в него, ее методы самые здравые. Она превращает рассказ в предмет, а потом исследует…

– А ты в реальность, – усмехнулась я.

– Да, живу им, – сказала Суи. – По-другому не умею.

Иногда, когда мне плохо, я размышляю о том, что было бы, если бы отец с матерью не развелись, если бы я не жила так долго одна, если бы я не увлекалась английским языком, если бы я не полюбила Сёдзи. Какой бы я была в этом случае? Свободной?

– Жизнь – это и есть литература! – воскликнула Суи.

Я молча налила ей кофе.

– На самом деле ты с Сёдзи рассталась уже давно, и мы для тебя – как муравьи, как домашнее задание на летние каникулы, ты нас рассматриваешь, – сказала Суи и отхлебнула кофе.

– Как это ты догадалась? – сказала я.

Я впервые собиралась в гости к Саги и Отохико. Вместо той копии, что я отдала Суи, я сделала другую. Легкость, с которой я делилась этой ценной вещью, прощальным подарком Сёдзи, придавала мне бодрости.

Хотя мы с Саги ежедневно встречались на работе, я не знала, как выглядит ее квартира. Я шла к ней пешком и соображала: в стиле кантри или в блюзовых тонах? Скоро я ее увижу, но все равно я невольно размышляла об этом. Поглядывая на план, который нарисовала мне Саги, я продвигалась по горячей дороге.

Я повернула два раза налево и в конце улицы увидела дом в европейском стиле. Зеленые стены, крохотный дворик, ворота, обвитые плющом. Место как раз для Саги. Отчего-то оно напоминало мне тайное убежище.

Поднявшись по наружной лестнице, я позвонила в 202-ю квартиру.

– Кадзами? – Саги открыла дверь. – Сразу нашла, не заблудилась?

– Сразу, – сказала я.

– Отохико нет дома, – сказала Саги.

Кивнув, я вошла. Мои предположения отчасти сбылись. Очаровательная комната. Темный ковер. Книжные полки, плотно забитые книгами на английском языке. И, несколько неожиданно, морские штрихи – старое кресло-качалка, обтянутый кожей диван, железная печка в кухне, бутылки из-под вина, выставленные в ряд на полке. Почему-то это придавало комнате вид каюты.

– Ты любишь море? – спросила я.

– Отохико любит. Он собирался поступать в морское училище, – сказала Саги.

– А почему передумал? – спросила я и заглянула в его комнату. Морские сапоги, фотографии парусных