например.

– Сами и отдайте.

Мужчина у окна, молчавший все это время, меня нервировал.

– Знакомьтесь, – с неожиданным воодушевлением произнес Клепиков. – Это мой партнер, Земцов Юрий Германович. Он хотел с вами поговорить.

– О чем?

Клепиков малость смешался.

– Пожалуй, я вас оставлю.

Он вышел из комнаты, зато тут же появились двое типов, что паслись в холле. И встали за моей спиной. Земцов прошел к столу и занял хозяйское кресло.

– У меня к вам деловое предложение, – сказал он, голос у него был низкий и неприятный, впрочем, и сам он симпатягой не выглядел. – Я в курсе дел моего партнера и знаю – вы блестяще себя показали.

– Вы мне льстите, – ответила я с усмешкой.

– Я собираюсь вам заплатить. И очень хорошо. Это единственная по-настоящему лестная вещь в мире и знак уважения.

– Вы же слышали, мне не нужны деньги.

– А вот это глупость. Деньги нужны всем, Юлия Витальевна. Я ведь не ошибся, ваше настоящее имя Юлия Витальевна Ким?

– Надо пришить кого-то? – засмеялась я.

– С чего вы взяли?

– Ну, если вы знаете мое имя, наверное, поинтересовались и всем остальным?

– Несомненно. Однако собираюсь использовать ваши таланты в иной области. У меня пропала дочь. Ее нужно найти как можно скорее. Боюсь, она в беде, и ей необходима помощь.

– Вы не прочь потратиться, а на свете полно людей, желающих заработать.

– Я хочу, чтобы этим занялись именно вы.

– А если я откажусь… – договаривать я не стала: он взглянул в упор и ответил:

– Вы не откажетесь. Буду с вами предельно откровенен. Моя дочь – трудный ребенок. С самого детства она доставляла нам с женой множество хлопот. Своенравная, неуправляемая и, к сожалению, абсолютно безответственная. – Он взял папку, лежавшую на столе, достал из нее фотографию и протянул мне. С фотографии на меня смотрела девушка лет семнадцати, с огромными синими глазами. Аккуратный носик, пухлые губы чуть приоткрыты в улыбке, на щеках симпатичные ямочки, пышные волосы цвета пшеницы рассыпались по плечам. Красавица. Я с минуту разглядывала фотографию, а Земцов продолжил свой рассказ. – Я отправил ее учиться в Англию, через полгода она вернулась домой. Учеба ее не интересовала. Мать не в состоянии была с ней справиться, а я… я был чересчур мягок. Мне всегда казалось, сыновей должны воспитывать мужчины, а дочерей – матери. И оказался не прав. Она подолгу не жила дома, болталась по ночным клубам в самой неподходящей компании. Когда я попытался вмешаться, стало только хуже, из любящего папочки я превратился едва ли не во врага. Пьянки, случайные связи, конечно, наркотики – весь спектр пороков. Очередное объяснение с дочерью едва не стоило мне жизни – сердечный приступ. На время она оставила пагубные привычки, но, к сожалению, очень скоро к ним вернулась. Потом погиб мой сын в автомобильной аварии. Это был жестокий удар, я вновь оказался в больнице. Жена очень тяжело переживала смерть Игоря… А моя дочь, вместо того чтобы ее поддержать, отправилась с друзьями на Гоа. Оттуда вернулась лишь через несколько месяцев. Я едва ее узнал. Страшно видеть, как твой ребенок скатывается в пропасть. Я отправил ее в клинику. Это окончательно испортило наши отношения. Месяц назад она сбежала из дома. Я опасаюсь, что на этот раз все зашло слишком далеко…

– На этот раз? – переспросила я, отложив фотографию в сторону.

– Я не знаю, где она, чем занимается… Жива ли… Мне следовало бы махнуть на нее рукой, но… это мой ребенок… и как бы ни велика была ее вина…

– Вы имеете в виду недостойное поведение? – уточнила я, пытаясь понять, что он подразумевает, говоря о ее вине.

– Я уже сказал, что ничего не собираюсь скрывать от вас, – произнес он с достоинством. – После ее возвращения из клиники она точно с цепи сорвалась, считала, будто я ее туда упрятал с глаз долой, что было абсолютной нелепицей. Если бы я не вмешался, она попросту могла погибнуть. Попытки воззвать к здравому смыслу ни к чему не привели, и тогда я… я прекратил ее финансировать, ведь деньги она тратила на наркотики. Это был скорее жест отчаяния, я сознавал, вряд ли это ее остановит. Так и вышло. Чуть больше месяца назад в моей семье произошла страшная трагедия. Я был в отъезде, когда в дом проникли грабители. Скорее всего, просто вошли через дверь, воспользовавшись ключами, и смогли отключить сигнализацию. Они знали, где хранятся деньги и ценности, вскрыли сейф. Жена, услышав шум, к несчастью решила взглянуть, что происходит. Они убили мою жену… размозжили ей голову каминными щипцами. Этих подонков так и не нашли, чему я был, скорее, рад.

– Потому что подозревали собственную дочь?

– Надеюсь, ее не было в доме в ту ночь… не могу поверить в ее вину, мать она любила, хоть это и не мешало ей вести себя с чудовищной жестокостью по отношению к ней. Я думаю, она сбежала вместе со своими дружками. После смерти жены я ни разу не видел дочь и не имел с ней никакой связи. Ее мобильный отключен, сама она не звонила. Думаю, она догадывается, что о ее причастности к убийству мне известно. И теперь боится либо оказаться за решеткой, либо просто посмотреть мне в глаза. Если человек переступит черту, ему, как правило, трудно остановиться. Лику надо найти как можно скорее, пока она не совершила непоправимое. Я не могу простить ей гибели матери, но я надеюсь, она все объяснит при нашей встрече… главное, чтобы она вернулась. Кто еще ей поможет, если не я. Вы найдете мою дочь и вернете мне. Если сможете убедить ее хотя бы позвонить… Впрочем, главное ее отыскать. Вы поняли?

– Да. Вы сказали, прошел месяц. Довольно большой срок. Почему вы решили начать поиски только сейчас?

– Я ждал, что она появится на похоронах матери, но она сочла это излишним. Немного придя в себя, я нанял опытного детектива. Здесь в папке все сведения о нем и фотографии. Он смог напасть на след Лики. Последний раз дочь видели в городе, где жила ее подруга, когда-то они вместе учились. О Лике ей ничего не известно, но еще три дня назад она точно была там. Сейчас подруга вместе с родителями в Испании, так что остановиться у них Лика не могла. Детектив разыскал людей, которые встречали ее в парке. Она сидела на скамейке, приходила туда почти каждый день…

– Тогда зачем вам я? Ваш детектив неплохо справляется.

– Он исчез, – отрезал Земцов. – Последнее донесение от него я получил три дня назад. Он сообщил, что напал на ее след и на следующий день вновь собирается отправиться в парк, в надежде, что она там объявится. Больше он на связь не выходил, его мобильный отключен. В гостиницу, где он остановился, не вернулся, в номере остались его вещи. Подчеркиваю, он опытный сыщик, не раз выполнявший мои поручения. И если он вдруг исчез, этому может быть лишь одна причина: его, вероятно, уже нет в живых. Не знаю, во что на этот раз впуталась моя дочь… тем сильнее мое желание ее поскорее разыскать и вернуть домой. Вам придется начать там, где остановился он. В папке его донесения… Думаю, у вас куда больше шансов. Вы человек, не обремененный моралью, и город знаете куда лучше, чем он.

– И какой же город вы имеете в виду? – спросила я.

– Ваш родной город, Юлия Витальевна.

– Серьезно?

– Я редко позволяю себе шутить, и уж точно не в подобной ситуации.

– Видите ли, уважаемый, – помедлив, произнесла я. – Родной город я покидала налегке, в большой спешке и с намерением никогда туда больше не возвращаться.

– Мне об этом известно. Наши намерения не всегда совпадают с нашими возможностями.

– Вы, должно быть, не поняли. В лучшем случае, я продержусь там дня три, при условии, что буду очень осторожна, и мне фантастически повезет. Моя кончина, скорее всего, будет не только бесславной, но и весьма мучительной. Так что ваши угрозы на меня впечатления не произведут, по сути, разница небольшая, где я скончаюсь, здесь или там.

– У меня есть возможность оказать влияние на людей, которых вы считаете своими врагами. Они закроют глаза на ваше пребывание в городе. Разумеется, я могу гарантировать вашу безопасность только