В роскошной комнате средиземноморской виллы Элисон открывает один глаз и тут же смыкает его.

О, моя голова!

Накануне вечером она организовала небольшую вечеринку по случаю дня рождения своего очередного мимолетного дружка. Сборище гламурной молодежи Беверли-Хиллз продолжалось до поздней ночи. Элисон слишком много выпила и в отвратительном состоянии легла спать только рано утром.

Когда наконец она решилась посмотреть на часы, выругалась от досады и подскочила на кровати.

А, черт!

Элисон обещала присутствовать на открытии нового спортивного зала для VIP-персон в Хантингтон-Бич, но уже опоздала. Она сделала несколько шагов к туалету, но просыпаться тяжело: тиски сжимают голову, в желудке изжога, во рту сухость, ресницы слиплись. Теперь она сожалела о каждом стакане водки, о каждой текиле, которые накануне с улыбкой опрокидывала в себя. За последние несколько лет такие тяжелые похмельные пробуждения стали привычными. И каждый раз она клялась себе, что это больше никогда не повторится, но ее добрые намерения были тщетны…

Она ополаскивает лицо водой, тащится на кухню, где Грасиелла, старая гувернантка из Пуэрто-Рико, хлопочет с утра, дабы навести порядок после вчерашнего погрома.

— Почему ты меня не разбудила? — упрекает ее Элисон.

— Ты меня не просила.

— И чего ты ждала? Уже два часа!

Латиноамериканская служанка вынимает из духовки тарелку и кладет на стол.

— Смотри, я приготовила тебе блинчики с лимоном и сахаром, как ты любишь.

Элисон со злостью отталкивает тарелку:

— Жир и сахар! Ты сошла с ума? У меня нет желания стать такой же жирной, как ты!

Грасиелла невозмутимо проглатывает упрек. Она уже двадцать лет служит у Ричарда Харрисона и знает Элисон с рождения. Раньше они ладили. Элисон рассказывала ей обо всем, что с ней случалось за день, делилась своими заботами и секретами. Но с некоторых пор они отдалились друг от друга.

В плохом настроении молодая женщина накладывает себе немного овсяных хлопьев и запивает их апельсиновым соком.

— У меня болит живот, — жалуется она, открывая стеклянную дверь.

Дверь кухни выходит на великолепный игровой домик, устроенный около бассейна в форме гитары, наполненного до краев. Элисон ненадолго усаживается на стул из тикового дерева, но начинает накрапывать дождь, и она убегает.

— И погода против меня! — злится наследница.

Вернувшись в кухню, она находит две шипучие таблетки, которые растворяет в стакане воды.

— Тебе бы надо сначала принять парацетамол, — замечает ей Грасиелла. — Аспирин только усилит изжогу.

— Что ты в этом понимаешь? — выходит из себя Элисон. — Ты не врач, ты служанка.

С этим оскорблением на губах она выходит из комнаты, закрывается в ванной и обрушивает на себя холодный душ, который скорее доводит ее до исступления, нежели успокаивает. Уже в комнате она натягивает облегающие джинсы Blue Cult, римские сандалии от Феррагамо, затем в раздражении перетряхивает все свои шкафы в поисках майки.

— Куда ты ее засунула? — рычит она, вылетая на кухню.

— Что? — спрашивает Грасиелла.

— Мою майку!

— У тебя их сотни.

— Моя розовая майка от Stella McCartney!

— Если ее нет в шкафу, значит, она в стиральной машине.

— Я что, просила тебя стирать ее?!

— Ты мне вообще ничего не говорила. И хватит капризничать, Эли. Тебе уже двадцать два, а не двенадцать.

— А ты не разговаривай со мной так!

— Я с тобой разговариваю, как это делала бы твоя мать, если была бы здесь.

— Но ты не моя мать, ты — моя домработница.

— Я, может быть, и твоя служанка, но все-таки выложу тебе всю правду: ты становишься невыносимой, Элисон. Ты ведешь себя как избалованный ребенок, глупый и эгоистичный. Ты бессердечна и бесчеловечна. Ты отравлена всем самым пагубным, что дают деньги: презрением и потерей истинных ценностей. Ты все еще не поняла, что богатство — это не только права, но и обязанности. Ну а уж на обязанности тебе плевать! У тебя нет никаких планов в жизни. Да, конечно, я твоя служанка, малышка моя, но даже мне с некоторых пор стыдно за тебя…

Задетая жестокой правдой Грасиеллы, Элисон хватает стоящую на столе чашу с хлопьями и наотмашь швыряет ее в лицо домработницы.

Грасиелла — женщина старая, но сноровку вовремя уклониться от летящего в нее снаряда еще не потеряла, и чаша разбивается о стену.

Несколько секунд обе пребывают в оцепенении, одна перед другой, парализованные яростью и внезапностью их ссоры.

Первой сдается Элисон, она убегает из дома и забивается в свою машину, огненно-красный внушительных габаритов внедорожник. Дрожащая, с затуманенными глазами, она поворачивает ключ зажигания, нажимает на газ и вылетает из ворот своего владения.

Зачем я это сделала?

Сильный дождь вперемежку с молниями и громом обрушивается на дома, выстроенные в аккуратную линию, на цветущие, безупречно ухоженные сады. Джип «Вранглер» летит на полной скорости вдоль улиц, обсаженных пальмами и смоковницами.

«Почему я была такая отвратительная?» — спрашивает себя Элисон, заливаясь слезами.

Все, что только что ей высказала Грасиелла, — правда. С некоторых пор она ведет себя как маленькая идиотка. Она употребляет слишком много алкоголя и наркотиков, и это мешает ей держать себя в руках, из-за своей импульсивности она ходит по краю пропасти.

Дождь усиливается.

Она покидает роскошные холмы Беверли-Хиллз и въезжает в переплетение железнодорожных путей Калифорнии. Машинально она едет в направлении Хантингтон-Бич, хотя уже знает, что не поедет на открытие спортзала.

Раздавленная стыдом, она пытается привести в порядок свои мысли. Нужно изменить образ жизни, и срочно. Иначе ее когда-нибудь так занесет, что случится непоправимое!

Элисон тормозит, вытирает слезы. Дождь хлещет так, что дворники едва успевают удалять воду с ветровых стекол.

Молодая женщина пытается приободрить себя: она молода и потеряла всего лишь несколько лет. У нее есть еще время исправить положение, вернуться к учебе, не ходить больше по друзьям, которые и не друзья вовсе, перестать водиться с этими пустоголовыми выскочками…

От порывов ветра джип сотрясается. На шоссе сигнальные панели призывают быть осторожнее.

Элисон уже вся во власти надежды. Вот сейчас она вернется домой, извинится перед Грасиеллой и скажет «спасибо» за то, что та открыла ей глаза! Она проведет с ней всю вторую половину дня, поделится своими добрыми намерениями и поможет приготовить еду, как когда-то в детстве…

Сегодня вечером она сообщит хорошую новость отцу. Как раз на этой неделе Ричард находится в Лос-Анджелесе. У него всегда имелись большие планы на ее счет, но она по глупости и упрямству отдалилась от него. Ну ладно, теперь-то он опять сможет гордиться своей дочерью!..

Охваченная желанием поскорее осуществить свой план, Элисон протискивается между автомобилями в надежде проскользнуть в первый открывшийся просвет. Дорога выходит на типичное для Лос-Анджелеса пространство, где парковки чередуются с торговыми зонами. Элисон щурит глаза, стараясь сквозь пелену дождя разобраться в дорожных указателях. По правде сказать, ориентировалась она всегда неважно — вот и теперь проскочила боковую дорогу, по которой хотела поехать. И в конце концов оказалась на уличном паркинге. Яростный ветер, потоки дождя — Элисон вспоминает фильм «Магнолия»,[107] который заканчивается таинственным и ужасающим дождем из падающих с неба жаб…

Многие машины приткнулись к обочине, пережидая грозу, но Элисон продолжает путь.

Внезапно раздается мелодичный телефонный звонок. Аппарат в ее сумочке, а та — внизу, под пассажирским сиденьем.

Все знают, что нельзя отвечать на телефонный звонок, ведя машину, но все это делают.

Элисон наклоняется за мобильным телефоном, говорит себе, что только посмотрит номер, глянет, кто звонит. А потом перезвонит попозже, когда…