Он понял: только дочь может спасти его. Лейла была нужна ему, так же как и он ей. Пока Марк был с ней, он каким-то образом защищал ее, а она его.
Эви, склонившись над раковиной в туалете, извергала из себя скудный завтрак, съеденный несколько часов назад. С самого утра ее преследовала противная тошнота, а во время путешествия стало еще хуже. Впрочем, неприятностей со здоровьем за последнее время у нее хватало: головокружение, головные боли, шум в ушах… Не говоря уж об этой чрезмерной чувствительности, от которой она становится столь ранимой…
Эви встала, вытерла рот, плеснула водой в лицо. Увидев себя в зеркале, она ужаснулась. Колющая боль охватила лоб, она почувствовала, как в висках пульсирует кровь. Ограниченное и душное пространство маленькой комнаты вызвало в ней чувство клаустрофобии. Срочно выйти, иначе она потеряет сознание! В голове за доли секунды пролетели десятки образов. Воспоминания, страхи, несколько радостных моментов, тут же погасших. На краткий миг ей показалось даже, что она слышит шепот…
Она собралась было покинуть это место, как внезапно почувствовала зуд на плече и принялась сквозь майку расчесывать его. Это не только не помогло, но еще усилило неприятное ощущение, вскоре перешедшее в боль. Почти помимо своей воли, она расчесалась до крови, внезапно обезумев от этого незнакомого ощущения. Когда она спустила рукав, то заметила фиолетовую метку, появившуюся на ее левом плече.
Девушка изогнулась, чтобы разглядеть в зеркале странное клеймо, которое проступило у нее на плече в виде татуировки.
18
Выжить
Бывают воспоминания, словно заряженные электричеством и подключенные к нашим ресницам. Как подумаешь о них, так глаза и загораются.
На высоте более двенадцати тысяч метров рейс 714 продолжал выполнять маршрут на Нью-Йорк, проносясь над обширными равнинами, словно гигантская птица.
Эви закрыла дверь туалетной комнаты, потрясенная тем, ЧТО ей только что пришлось пережить. Капли пота покрыли ее лоб, она прерывисто дышала, дрожа всем телом. Кто сделал эту татуировку без ее ведома?! Эта чертова отметина на плече странным образом походила на рисунки девочки, сидящей рядом с ней…
Эви, шатаясь, поднялась по лестнице и стала с трудом пробираться среди стюардесс, разносящих подносы с едой; пассажиров, разминающих ноги во избежание флебита, эмболии легких — этих новых «синдромов экономического класса», о которых СМИ прожужжали им все уши в бесчисленных репортажах.
Добравшись до своего ряда, Эви уселась на место, стараясь не разбудить Лейлу, и поблагодарила Марка за то, что он был так любезен и взял для нее поднос с едой.
— Что-то не так? — спросил он, увидев ее изменившееся лицо.
— Да нет, ничего, я просто устала, — заверила она, прекрасно зная, что его не обмануть.
— Я могу чем-нибудь тебе помочь?
— Вы не могли бы передать мне рюкзак?
Марк поднял ее завалившуюся под сиденье сумку. Застежка молнии была приоткрыта, и когда он приподнял рюкзак, из него что-то выскользнуло и упало на пол.
Марк наклонился. Это была книга в тисненом переплете с истрепанной обложкой и загнутыми страницами, явно читаная-перечитаная. Из чистого любопытства он не удержался и взглянул на название.
«Выжить» Коннора Мак-Коя.
Он чуть не подскочил от удивления. Несколько лет назад Коннор написал эту книгу, чтобы изгнать демонов своего прошлого. Она представляла собой эклектическое произведение, которое по жанру можно было отнести к психологическому эссе или к воспоминаниям детства. На основе собственного опыта, а также наиболее эффектных сеансов терапии, проведенных им, Коннор подсказывал читателям пути избавления от страхов, объяснял причины их тревог, а также учил сопротивляться страданиям.
Опубликованная в маленьком издательстве и вышедшая в стандартном формате, книга не удостоилась ни рекламы, ни статьи в прессе. Однако благодаря слухам она все же нашла своих читателей и имела теперь многочисленных и верных последователей.
Марк вернул книгу. С фотографии размером в четверть обложки улыбался Коннор — в своей странной меланхоличной манере, которую Марк хорошо знал. Это непредвиденное столкновение «лицом к лицу» с образом друга привело Марка в волнение.
Они были родственные души. До его «схождения в ад» они все делали вместе. Почему он не позвонил ему, чтобы сообщить новости о Лейле? Почему он даже не подумал об этом?
— Это моя любимая книга, — пояснила Эви. — А вы ее читали?
— Она написана моим лучшим другом, — признался Марк.
— Вашим лучшим другом? Так это вы Марк, которого он так часто упоминает?
— Да, мы вместе выросли, в одном и том же квартале Чикаго.
— Я знаю.
— Почему ты сказала, что это твоя любимая книга? — поинтересовался Марк.
— Потому что она мне помогла. Глупо, конечно, так думать, но мне кажется, что она написана для меня.
— Это, несомненно, самый большой комплимент для автора, — заверил ее Марк.
— Но… я все время спрашивала себя… — начала Эви.
— Что?
— То, что он рассказывает в книге, — правда?
— Да, — подтвердил Марк.
Однако после паузы уточнил:
— Но это не вся правда.
Эви нахмурилась:
— То есть?
— Есть важные вещи, о которых Коннор не мог рассказать.
— Почему?
Марк посмотрел Эви прямо в глаза. Иногда он чувствовал, что способен понять человека за долю секунды. Сейчас, по крайней мере, он был в состоянии определить: можно ли ей доверять.
— Почему он не все рассказал? — настойчиво повторила Эви.
— Чтобы не попасть в тюрьму, — ответил Марк.
19
Марк и Коннор
Воспоминание первое
Квартал Гринвуд на чикагском Сауф-Сайде[66] — средоточие нищеты и насилия. На много километров растянулся безрадостный пейзаж: выщербленные тротуары, брошенные дома, каркасы обугленных машин, замусоренные пустыри. Магазинов почти нет: только несколько словно находящихся в осаде бакалейных лавок за железными решетками, один супермаркет, один банк и ни одной больницы. Процветают только ларьки, торгующие алкоголем.
Это разбомбленный Багдад в самом центре Америки.
В Гринвуде почти все черные. И почти все бедные. Уже давно все, кто смог, убежали из этого безнадежного места, которое, казалось, разлагалось на корню.
