– А как же записка? Она же явно не имеет никакого отношения к общаге, рядом с которой Гену нашли, значит, она может быть ключом к еще какой-нибудь версии!

Зарубин посмотрел на него так странно, что Антону даже не по себе стало. Жаль, что Ромка производит на Сергея впечатление умалишенного или дебила, он очень неглупый парень, и что самое главное – у него свободное мышление, не зашоренное вдолбленными со школьной скамьи алгоритмами. Антон Сташис много отдал бы за то, чтобы работать с таким опером, как Роман Дзюба.

– Ты что, самый умный? – устало проговорил Зарубин. – Думаешь, без тебя не додумались? При трупе Колосенцева действительно нашли бумажку с описанием маршрута к гаражам и с номером гаража. Прошли по маршруту и гараж нашли. Владельца этого гаража в первую очередь и прессанули, но он оказался ни при чем. Там и имя стояло, «Николай», но у владельца гаража имя другое, его зовут Владимиром Анатольевичем. Весь день опера из Восточного с этой запиской колотились, всех гаражников перетрясли – и ничего. При этом нет уверенности, что гаражи те самые, про которые речь шла в записке, потому что в записке указано, что за гаражным комплексом стоит небольшое кафе с бело-голубой вывеской, а там никакого кафе нет. Поэтому скорее всего речь в записке шла вообще о других гаражах, но о каких – мы уже теперь вряд ли узнаем. При этом труп нашли в одном месте, на Востоке, а гаражи в совершенно другом, на Юго-Западе, поэтому немножко с гаражами поковырялись и решили, что гаражи – это про другое, а искать надо все-таки в месте обнаружения трупа.

Дзюба запустил пятерню в густую рыжую гриву, словно стараясь собрать в кулак разбегавшиеся по черепной коробке мысли.

– А машина Генкина где стояла?

– А что, у него машина есть? То есть была, – тут же поправился Зарубин. – Красиво живут молодые опера. Что ж мне ребята твои не сказали про машину? Уж они-то наверняка знали, что она есть. Ну, наверное, там и нашли, где труп, раз не сказали.

– Давайте проверим, – взмолился Роман, жалобно глядя по очереди то на Зарубина, то на Антона. – А может, его из-за машины убили? Знаете, как это постоянно бывает: водителя убивают и выбрасывают из салона, а машину угоняют.

– Ага, – кивнул Зарубин, листая блокнот. – Угоняют. Без ключей. Ключи заботливо кладут в карман убитому и уезжают. Ключи-то у Колосенцева при себе были, вьюнош с горящим взором! В кармане куртки лежали.

Глаза Дзюбы недобро сузились, в них полыхнул злой огонь.

– Почему же вы, Сергей Кузьмич, удивились, когда я спросил про машину, если вы с самого начала знали, что у Гены в кармане были ключи от нее?

– Ох ты какой! – Зарубин внезапно развеселился, даже усталость, казалось, прошла. – Уж и пошутить нельзя. Характер у тебя, однако, старлей. Ну ладно, ладно, уел, признаю. Про ключи забыл, вернее, внимания не обратил, а когда ты спросил – я записи полистал и наткнулся на перечень того, что было в карманах. Расслабься, остынь, чего ты волком-то на меня смотришь?

– И все-таки не надо сбрасывать со счетов вариант убийства из-за конфликтов в игре, – твердо повторил Роман. – Мне Генка часто рассказывал, как там собачатся. Даже парня одного насмерть забили, устроили с ним свару в чате, забили стрелку, чтобы разобраться лицом к лицу, кто круче, а в итоге труп. Вы поймите, Гена был очень хорошим геймером, кроме того, он был администратором. Его могли убить либо из зависти, потому что он – лучший, либо он как админ кого-то забанил, и его убили из мести.

Зарубин потер лоб рукой и вздохнул.

– Слушай, старлей, ты вот сам себя слышишь со стороны? Несешь какую-то ахинею, слова говоришь непонятные, будто на птичьем языке разговариваешь. Ты что, всерьез полагаешь, что весь этот детский сад может иметь отношение к смерти капитана полиции, оперуполномоченного уголовного розыска?

– И все равно я считаю, что нужно поговорить с геймерами… – не сдавался Дзюба.

– Слушай, достал уже! – внезапно взорвался Сергей. – Ты мать поучи щи варить! С геймерами твоими все равно будем разговаривать, потому что они видели его и общались с ним за несколько часов до смерти. Все, Дзюба, вали отсюда, не морочь мне голову, а то я за себя не отвечаю.

Подполковник сцепил пальцы на затылке, развел локти в разные стороны, откинулся назад и потянулся всем своим некрупным жилистым телом. Антон прочитал этот жест совершенно однозначно: Зарубин больше не хочет говорить на эту тему, ему все понятно, и все решения приняты.

Роман молча повернулся и вышел, на ходу коротко кивнув Антону.

– Завтра с утра идешь к Букарину, – напомнил Антон и не понял, услышал его Дзюба или нет.

– Зря ты так с ним, – укоризненно проговорил он. – Ромка хороший парень. И по Колосенцеву убивается, Геннадий ведь был его наставником, они три года бок о бок проработали, Ромка его любил. Он переживает, он ведь молодой совсем, товарища в первый раз потерял. А ты с ним так… Нехорошо, Кузьмич.

– Да я сам знаю, что нехорошо, – в голосе Зарубина звучало раскаяние. – Сорвался. Устал. А ты тоже хорош: чего не остановил-то меня? Видишь, что старшего товарища заносит, и сидишь, как воды в рот набрал. Нет чтобы оказать дружескую помощь. Но вообще-то прими мои соболезнования: достался тебе напарничек по делу Панкрашиной! У него вместо мозгов детские бредни.

– Ты не прав, Кузьмич, – горячо возразил Сташис. – У Ромки высокая познавательная активность, и профессию нашу он любит искренне в отличие от многих, для которых работа в полиции – это либо средство откосить от армии, либо возможность бабло срубить. И между прочим, когда мы два года назад работали вместе, Ромкины идеи оказались в цвет, а сначала тоже казались завиральными. Слушай, Кузьмич, хорошо бы его к нам на Петровку забрать.

– Что-о-о? – взревел Зарубин, и казалось странным, что столь мощный рык может быть исторгнут из такого тщедушного маленького тельца: подполковник был ростом весьма невелик и в плечах не широк. – И думать не моги! Куда нам этот детский сад? Он же ничего не умеет, в голове один Интернет и прочая компьютерная хренотень!

– Кстати, о компьютерах, – невозмутимо отозвался Антон, никак не реагируя на бурное проявление чувств Зарубина. – Извини, что лезу не в свое дело. Компьютер Колосенцева изъяли? Отдали на проверку?

– Ну а то, сразу же. При мне ребята его из кабинета выносили.

– А домашний компьютер?

Зарубин долго смотрел на Антона, потом процедил:

– Ненавижу людей, которые всегда правы. Но тебя я ненавидеть не могу, питаю к тебе неоправданную слабость. Почему, ну почему ты всегда прав?! А?! Ты, салага, в розыске без году неделя, и берешься меня учить.

– Долгая у тебя неделя, Кузьмич, получается, – примирительно улыбнулся Антон. – Целых девять лет.

– Чего девять лет?

– Девять лет, как я в розыске работаю. Ладно, не злись, все нормально. Только ты про домашний компьютер Колосенцева все-таки не забудь. Конечно, он его, похоже, только для игры использовал, но мало ли что… Береженого бог бережет.

Зарубин собрался было что-то ответить, но зазвонил его мобильный.

– Здорово! – Лицо Сергея Кузьмича прояснилось, едва он услышал голос звонившего. – Объявился, пропащая твоя душа!.. Чего-чего? Ну ты даешь! Откуда? Я не по этой части. Погоди, я сейчас у молодого спрошу, да ты его помнишь, наверное, он с Настей Палной по театру работал. Ага… Ага, тот самый. Погоди. – Он отодвинул телефон от уха и спросил: – Тоша, у тебя нигде не завалялся учебник по криминологии издания семьдесят шестого года, синий такой, толстый?

– Да ты чего, Кузьмич, – искренне удивился Антон. – Я в том году еще не родился. Откуда у меня такой учебник возьмется? А что, его в Интернете нет?

– Да вот получается, что нет. Жалко, а то Стасов спрашивает, ему для дочки надо, она у него в аспирантуре учится, тоже юрист. А не знаешь, у кого еще можно поспрошать?

– Знаю, – улыбнулся Антон. – Завтра спрошу.

– Стасов, я тебе завтра отвечу, лады? – весело заговорил Зарубин. – У молодого нет, но он говорит, что знает, у кого может найтись твоя библиографическая рухлядь. – Положив телефон на стол, он недоверчиво