А это что? «Контакты:…используя служебное положение, приобрела дружеские и деловые связи (ну и стиль) со следующими людьми…» Далее шел солидный список — депутаты, бизнесмены, госчиновники. Хо-хо — а вот и мэрия. «Наиболее тесные контакты поддерживает (в настоящий момент состоит в интимных отношениях) с президентом Фонда поддержки и помощи малому бизнесу Сириным Анатолием Петровичем, известным также под кличкой Филин. Филин уже три года является руководителем люберецкой ОПГ…» Та- да-да-да. Приехали. В голове у Марка была каша. Похоже, это та самая крыша, наличие которой предсказал Алан. Ни фига себе козыречек. «Во что же я втравил бедняжку Лану? — с ужасом спросил он себя. — Неужели завтра она действительно поедет на стрелку с этим Филином или с каким-нибудь другим бандитом? Ведь это, наверное, опасно. А у нее ребенок. И все из-за меня, идиота…» Одновременно с ноющим чувством вины и растерянности присутствовало уважение к тем, кто за столь короткий срок собрал такую полную информацию. Досье, которое листал доктор, пытаясь прийти в себя, содержало массу сведений, вплоть до распорядка дня и маршрута, которого обычно придерживается «объект», добираясь до работы. То, что депутат оказался лидером преступной группировки, Марка не удивило. Такова наша российская действительность.

— Да, — сказал он. — У вас получилось лучше, чем у меня.

— Ну что вы. — Она улыбалась вполне искренне. Даже с сочувствием.

Марк не смог скрыть своего смятения.

— Ведь именно вы привели в действие весь этот механизм. Вы не успокоились и не отступили, когда на ваших глазах обули… обидели беззащитную женщину. По нашим временам это редкость. Сейчас каждый сам за себя..

— Да? Я чувствую, что… Я просто дилетант по сравнению с вами. Представляете, я надеялся пробудить в этой мегере совесть. Смешно, правда? Я пытался даже напугать ее, упоминая своих влиятельных друзей, своего пациента (он депутат Госдумы) и ваше агентство… — Марк был так горд от ее похвалы, так доволен и продолжал как дурак что-то лепетать.

Когда Лана поняла, о чем речь, лицо ее напряглось.

— Что вы сделали? — В мгновение ока серые глаза из теплых и приветливых стали стальными. — Ну- ка, расскажите подробно.

Все, нет милой девушки. Доктор на допросе у следователя, который заранее решил, что он виновен. Лубянка отдыхает. Запинаясь, Марк рассказал о своем безуспешном визите.

— Вы назвали агентство? — Голос сух, как песок в Сахаре.

— Э-э, кажется, да.

— Кажется?

— Вообще-то назвал. Понимаете, я пытался…

— Имя мое называли?

— Нет-нет, я просто…

— Идиот. Господи, какой идиот!

Он остался сидеть с открытым ртом, а Лана заметалась по кабинету.

Несколько секунд Марк молча наблюдал броуновское движение от стола к окну, от окна к двери, потом к стеллажам и обратно, потом робко сказал:

— Лана, я не понимаю…

Не слушая, она схватила телефонную трубку, торопливо набрала номер. Доктор четко видел, что руки у нее дрожат. Закрыв глаза, женщина сделала резкий вдох-выдох, как перед прыжком в холодную воду, и голос ее зазвучал почти спокойно:

— Сергей? Привет, это я… Да, я тоже… Нет, подожди… я поэтому и звоню. У меня неприятности, и мне нужно на несколько дней куда-то деть Настю. Я подумала, ты не мог бы отвезти ее к своей маме. — Пауза. Она слушала. — Да, я понимаю. Конечно.

Положив трубку, она села на край стола и уставилась в пространство, кусая губы. Марку это надоело. Он всегда был терпелив с женщинами, но не любил, когда с ним обращались как с мебелью. Поэтому, когда Лана снова схватила трубку, он отобрал у нее телефон и, легонько встряхнув за плечи, сказал:

— Ну-ка, девушка, успокойтесь и объясните мне, что происходит.

Она смотрела на мужчину серыми злыми глазами. Потом сердито бросила:

— Вы же прочли документы, неужели вы ничего не поняли? А если она позвонит этому своему дружку и расскажет, что на нее наезжают? Вы никогда не видели по телевизору результаты разборок? Боже, так хорошо все складывалось! Столько времени и сил на это убили! Если он и чуял какую-то возню, то с нами связать ее не мог. А теперь попади имя Филину на слух, он сразу сообразит, кто под него роет!

— Вы хотите сказать, что этот человек может прислать сюда бандитов?

— Ну почему же, как депутат, он может и ОМОН организовать — Она обхватила плечи руками и теперь сидела съежившись на краю стола, похожая на маленького замерзшего воробья. — Правда, она может и не отнестись к этому серьезно, так чудак какой-то приходил.

«Может, я и чудак, — думал доктор, — но мне не нравится, когда женщина играет в такие игры. Да и сам я тоже не люблю грязи — разборки, ОМОН. Я мирный, богобоязненный человек и всегда держался от этого подальше». И тут его осенила светлая мысль, от страха должно быть:

— Слушайте, а давайте все это отменим, а? Черт с ними, с деньгами. Я готов отдать Антонине Ивановне свои кровные, лишь бы все это кончилось здесь и сейчас. Что такое деньги, в конце концов? Тлен и суета. Пять штук мы можем отдать сразу — это моя заначка. А потом остальные. Я зарабатываю прилично, и, честно, мне не жалко. Только давайте вылезем из всего этого…

— Вы милый и добрый человек, Марк. — Лана качала головой, и слова ее прозвучали скорее как диагноз, чем как похвала. — Но вы ничего не поняли. Ваше дело — только маленький эпизод, который будет использован, чтобы начать передел сфер влияния. Завтра утром выйдет статья в популярной газете с обвинениями в коррупции в адрес руководства юрфака, там будут и имена покровителей.

Одновременно произойдет еще ряд событий, которые должны дать возможность многим людям и предприятиям выйти из-под влияния Филина.

— Каких событий? — не удержался доктор.

— Любопытные долго не живут, — отрезала Лана и продолжила: — Конечно, большинство подпадет под другие крыши, но, в конце концов, у них хотя бы будет право выбора, что уже благо. Так что щепки от этого леса могут полететь в ближайшие два-три дня. Дальше все должно быть спокойно. Но, учитывая вашу болтливость, я бы хотела куда-нибудь отправить Настю.

Тут взгляд ее стал задумчивым, и она как-то очень пристально оглядела Марка. Доктор почуял неладное. Так смотрят на что-то, что собираются либо съесть, либо использовать.

— Я думаю, вы мне поможете, — решительно сказала девушка — В чем это? Я уже напомогался, не знаю, как из этого теперь вылезти.

— И меня втравили, — как-то вкрадчиво сказала она.

— Да? И что я должен сделать во искупление своих грехов?

— Взять Настю на несколько дней.

— Да вы что? — От одной мысли мужчине становилось дурно. — Что я буду с ней делать? Я не умею…

— Ах, вот оно что. — Теперь она стояла лицом к нему, выпрямившись во весь свой, прямо скажем, небольшой рост, и продуманно его оскорбляла: — Я должна была сразу догадаться, с кем имею дело. Чувствителен, как все евреи. И даже готов расстаться с деньгами — благо не последние. Но как доходит до дела — пугается и прячет голову в землю.

Марк взбеленился. Или разозлился. Или… не знаю, что это было, но сказал он раньше, чем подумал.

— Да, — сказал он. — Я чувствителен и чадолюбив, как все евреи. И не смей называть меня трусом. Ведь испугался-то твой дружок, а он-то небось русский… — Марк с трудом перевел дух. — Девчонку я возьму, но честно предупреждаю, что маленьких девочек видел только у себя в стоматологическом кресле, и впечатление они на меня произвели самое паршивое. Особенно те, что похожи на сероглазых ангелов.

— Потерпишь, — не без злорадства сказала девушка и принялась собирать сумку.

Пока она копалась, закрывая сейф и прибирая на столе, доктор несколько пришел в себя и заново ужаснулся открывшейся перед ним перспективе. Что, черт возьми, он будет делать с этой девочкой? Ее