— Так посмотри в карте у девчонки, идиот.

Марк метнулся к столу. Пальцы не слушались.

Вот. Виктория Куприенко.

— И последний вопрос: что у тебя с ней было? Только правду.

— Я клянусь тебе жизнью, и здоровьем, и чем хочешь — ничего. Я поставил ей три пломбы. Прочел лекцию о том, как надо чистить зубы. Сказал, что она храбрая девочка. Все. И потом, с нами все время была медсестра.

— Она любит деньги?

Доктор опешил:

— Кто?

— Медсестра.

— Да… — Марк вспомнил Катин восторг после получения двух сотен баксов и вздохнул. Почему-то показалось, что за пятьсот она в деталях распишет, как он имел девушку в кресле. Черт.

— Так… — Алан покашлял. — Сиди на работе. Я пришлю за тобой людей, нам надо будет поговорить еще раз, поподробнее. За тобой приедет Славик — светленький такой молодой человек. Стрижка ежиком, нет мизинца на правой руке. Понял?

— Да.

— Чудесно.

Он повесил трубку. Марк тупо смотрел в стол.

В дверь робко постучали, и заглянула Катя:

— Марк Анатольевич, вы будете принимать?

— Да. Принеси мне кофе, только нормального, покрепче.

— Хорошо.

«О-ей-ей. Господи, я буду ходить в синагогу, только дай мне выпутаться из этого бреда с целыми костями».

Славик приехал через час. Марк умолил коллегу принять одного пациента, который пришел на первичный прием, отпросился на завтра и уже минут двадцать пил кофе в ординаторской. Дверь отворилась, бледная Катерина пробормотала:

— Тут вас спрашивают, Марк Анатольевич, — и растворилась в коридоре.

Доктор завороженно смотрел, как Славик вдвигается в комнату. Он был не только светленький, но и очень большой. Просто-таки шкаф двустворчатый. Черная рубашка, заправленная в джинсы, черная куртка — при такой жаре Марк ожидал почувствовать запах пота. Но повеяло чем-то свежим — вполне приличный мужской парфюм. Парень протянул правую руку — мизинца не было. Марк осторожно пожал его сухую широкую ладонь.

— Пройдемте, — негромко сказал Славик.

Доктор несколько секунд бестолково метался по ординаторской, собирая поясную сумку, мобильник и папку со статьей коллеги, на которую его попросили написать отзыв. Человек-гора стоял неподвижно, лишь глаза его не отпускали объект. Наконец они вышли из кабинета и спустились на первый этаж.

— Марк Анатольевич!

Врач оглянулся и, к своему удивлению, увидел Катю. За ее спиной маячили два охранника — дядьки в возрасте, которые блаженно проводили дежурства, читая газеты из ларька, расположенного в холле, или сражаясь в шашки. Вы не поверите, оба стояли, положив руки на оружие, и ели глазами Славика.

— Марк Анатольевич, все в порядке? — неуверенно спросила Катя.

— Да, это… э-э… шофер моего дяди, я еду к нему в офис.

Катя кивнула, но выглядела какой-то расстроенной. «Надо же, похоже, она решила, что меня хотят умыкнуть, и даже охрану позвала, — удивленно сказал себе Марк. — Вот уж не ожидал такой бдительности!»

Охранники продолжали буравить взглядами его провожатого. Мужчины вышли на улицу, и телохранитель подвел объект к черному БМВ.

— Но моя машина там. — Марк махнул рукой.

Славик молча открыл дверь. Доктор вздохнул и покорно сел в БМВ, разом окунувшись в запах кожи и дорогих сигарет.

Славик привез его на квартиру дяди. Марк вновь подивился отлаженности и четкости охраны. У тяжелых ворот машина чуть притормозила, плавно скользнули вниз затемненные стекла, страж заглянул внутрь, потом бросил взгляд на лист бумаги, который держал в руке, и кивнул второму. Ворота открылись, машина въехала во двор шикарного дома и тут же, не останавливаясь, скользнула в зев подземного гаража. Там Славик загрузил гостя в лифт, и они поехали наверх. Марка замутило. То ли на нервной почве, то ли организм не привык к столь плавным перемещениям. Мы, простые смертные, все больше на парковке корячимся: пока впихнешь тачку, потом трусцой к подъезду, потом прыгаешь под дождем, не попадая пальцем в кнопки кодового замка, и только после третьей попытки видишь, что он сломан. Да ладно, и не завидно вовсе.

Молодой человек оказался в квартире и стал ждать дядюшку. Квартира тоже была шикарной, это он уже знал — был тут как-то на новоселье. Или, вернее, на приеме по случаю новоселья. Алан нанял декоратора, который сделал проект, а потом занимался отделкой и подбирал мебель и прочее. Деньги в апартаменты были вложены немалые, и выглядело все богато, но со вкусом. Преобладал стиль ампир — позолоченные рамы картин, мебель натурального дерева, богатые драпировки. Алан соответствовал своему жилищу и барскими манерами и внешностью: в бархатном пиджаке, с гривой седых волос (чуть длинноваты), печатка с вензелем и желтым бриллиантом на безымянном пальце да чуть оттопыренная нижняя губа придавали облику необходимую аристократичность. Он тогда усердно потчевал гостей икрой, поил шампанским и целовал ручки дамам. Бомонд млел. Особенно дамы. Особенно те, кто не знал, что он гомосексуалист.

Сегодня праздника не было, но роскошь обстановки все равно навевала мысли о фуршетах, угощениях и так далее. Или это нервы? Марка устроили в комнате для гостей со всем возможным комфортом, но он порядком извелся. Правда, часть времени удалось убить, читая статью и сочиняя отзыв. И все же мысли были о другом.

«Все-таки я, наверное, старею», — думал стоматолог, лежа на кровати и глядя в потолок. Раньше окружающая обстановка очень мало влияла на его внутреннее состояние. Ну что такое интерьер, в конце концов? Но эта комната чуть не свела молодого человека с ума. Стены обтянуты темно-синей тканью, гардины и ковер — голубовато-серые. Причем ковер ему понравился. Прекрасный растительный узор, несомненно, чистая шерсть, и очень вероятно, что ручная работа. Роскошная кровать на гнутых ножках темного дерева, бюро со множеством ящичков. Книжный шкаф, где, замаскированные деревянными панелями, обнаружились телевизор и стереосистема. Вторая дверь из комнаты вела в ванную. Все в тех же изысканных сине-серых тонах. Только полотенца кипельно-белые, но с монограммой. Образец безупречного вкуса и демонстрация немалых денег. Вроде бы надо получать удовольствие от роскоши. Так нет. Кровать казалась Марку слишком мягкой, стул и бюро — жутко неудобными. Люстры не было — только настенные светильники и торшер. Сначала он решил, что торшер сделан из мятой рисовой бумаги, и быстро его выключил — а вдруг загорится? Но и светильники на стенах выполнены в том же стиле, а значит, это не может быть бумага. Почему-то оглянувшись на дверь, молодой человек подошел и коснулся одного из плафонов пальцем. Стекло. С ума сойти. Тонкое, все в складках и изломах, словно торопливые руки мяли вощеные листы. Сначала он любовался ими, но потом вдруг стало казаться, что света в комнате недостаточно. Короче, доктор маялся.

Алан вернулся довольно поздно и был не слишком приветлив. То ли устал, то ли не вдохновляла перспектива возиться с племянником. Денег-то он с Марка, понятное дело, не возьмет. Но вот если у него разболятся, не дай бог, зубы… Он заставил племянника в подробностях рассказать о всех событиях последних дней. Закончив повествование, Марк неловко поблагодарил его за охрану.

— Да-да, Славик очень милый, только не очень быстрый. Ну, да ему вряд ли придется убегать.

Дядя помолчал, потушил в пепельнице тонкую темную папиросу — какой-то жутко дорогой сорт, ему специально присылают из Мексики. Потом сказал:

— Завтра сиди здесь. Читай, занимайся спортом, закажи массажистку — но из дому ни ногой. В