слушала какую-то дебильную музыку — все как у всех.

И вдруг Вика переменилась. В один прекрасный день она пришла домой, перебрала весь свой гардероб, долго сидела у зеркала и потом устроила форменную истерику, заявив, что ей нечего надеть и нормальные люди так не выглядят. Мама отвезла дочку в какой-то суперсалон, и там ее спросили, чего она хочет. Девочка хотела выглядеть как королева Виктория. Опешивший стилист осторожно спросил, не лучше ли пока побыть принцессой, благо возраст позволяет. Вика согласилась, и через несколько часов мама с трудом узнала свою девочку в тонком и изысканном создании. По совету стилиста был приобретен новый гардероб и нанята учительница хороших манер. Здесь мамаша не преминула пройтись по Институту благородных девиц, который этим манерам должен был учить уже два года и исправно брал за это немалые деньги. Ну так вот. Все вечера принцесса плакала. И любящая мама, приперев дочь к стене, добилась ответа. Вика влюбилась. Причем в стоматолога.

Марк мгновенно облился холодным потом. Даже голова вдруг стала влажной.

Естественно, навели о докторе справки. Сейчас быть евреем даже почетно. Дедок, который восседал на стуле, выпрямив спину и положив руки на серебряный набалдашник трости, улыбнулся. И родственники за границей приветствуются. Тем более что все они — и здешние и тамошние — вполне респектабельные и обеспеченные люди.

В мозгах у доктора что-то щелкнуло, и он спросил, не она ли приставила к нему того типа на белых «жигулях». Дама вздохнула и посетовала, как тяжело одной растить и воспитывать ребенка, тем более девочку. Но теперь ей все представляется не столь ужасным. Означенный стоматолог, несмотря на многочисленные связи — уши Марка вспыхнули, — оказался вполне положительным типом, что подтвердил и адвокат Самуил Яковлевич, который не поленился лично прийти посмотреть на предмет страсти принцессы Виктории. Она кивнула в сторону мужика. Ах, так вот кто это! Адвокат! Марк открыл было рот, но тут пенек трухлявый наставил на него палец и прокаркал:

— Извольте дослушать, молодой человек.

Мадам выждала пару секунд и, видя, что доктор молчит, продолжила. Она имеет к Марку Анатольевичу конкретное предложение: он ухаживает за ее дочерью — интеллигентно и не поддаваясь на ее подростковую экспансию. По достижении Викой восемнадцати лет, если ее чувства не изменятся, мама разрешит им пожениться. Естественно, доктор не сможет работать простым врачом. Кресло директора клиники будет более подходящим.

С другой стороны, она не позволит водить за нос свое единственное чадо, тем более что всегда есть возможность поплотнее поинтересоваться, не нарушал ли данный врач свою врачебную этику.

Дама замолчала, в кабинете стало тихо. Таня болела, и соседний бокс пустовал. Стены в клинике хорошие, так что и вправду было тихо-тихо. И еще Марку было страшно. Мамаша вздохнула очередной раз, и бриллиантики на пружинках закачались, заискрились. Пенек с тростью смотрел на молодого человека с отеческой доброй улыбкой, щеголяя своими качественными коронками, и кивал.

Что же это получается, граждане-товарищи, господа хорошие! Это куда же бедному дантисту податься! Как обложила, а? Марк вспомнил Викторию. «Боже, ну почему мне везет на дур? Хотя если посмотреть на последствия, то дурак-то я — что с Маринкой, что теперь с королевой, ах, пардон, с принцессой Викторией».

Марк совершенно не хотел жениться на взбалмошной девчонке и жить по указке ее мамы. Даже при условии, что у него будет своя клиника. Не хотел! Что же делать? Он лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. Голубым не прикинуться — она знает о его любви к женщинам. Как было сказано: многочисленные связи. Ах ты, КГБ недоделанное… Больным тоже не скажешься — не поверит. Даже чертова невроза у него, оказывается, нет, а уж результаты недавнего анализа мочи она небось узнала раньше, чем сам Марк. Попытаться поговорить с Викой? Перед его внутренним взором встали большие, полные слез глаза. Бесполезно — эта за своими гормонами и фантазиями ничего не видит. «Боженька, ну пожалуйста, что мне делать?» — взмолился стоматолог. И должно быть, Господь таки его вразумил, потому что, двигаясь с некоторым трудом, словно ноги вдруг стали прилипать к полу, он подошел к столу, достал из портмоне визитку и протянул ее мамаше со словами:

— Позвоните, пожалуйста, моему адвокату. Я буду разговаривать с вами только в его присутствии.

Мамаша карточку взяла, прочитала и отдала мужику. Дедок вынул из кармана очки в золотой оправе, нацепил их на свой рубильник и внимательно изучил карточку. Потом убрал ее в карман и тоном мягкого упрека спросил:

— Почему бы нам не решить это дело по-семейному? И зачем вам, молодой человек, адвокат?

— Раз я вижу вас здесь, то уверен — он мне просто необходим, — буркнул Марк.

— Ай-ай, можно подумать, вам предлагают невесть что! Неужели вы не видите? Это же шанс, который выпадает раз в жизни. Разве нет? Ну, если не ошибаюсь, вы скоро защитите докторскую… Уверен, что все пройдет успешно. Вы подающий большие надежды молодой специалист, вас неплохо знают и, что не менее важно, к вам неплохо относятся. А что потом? После докторской? Будете так же стоять у кресла с этими вашими крючочками в руках? Сколько лет? Насколько я знаю, все должности в вашем институте заняты не очень молодыми, но довольно крепкими людьми. И перед вами еще масса желающих продвинуться по служебной, так сказать, лестнице. Так что я не вижу возможностей для блестящей карьеры. Надеюсь, вы не собираетесь попытать счастья за рубежами нашего, так сказать, Отечества? Очень не советую! Все, буквально все придется начинать сначала. И сдавать массу квалификационных экзаменов, причем все на иностранном языке.

Марк молчал, чувствуя себя партизаном на допросе, которого враги вербуют в полицаи.

— Ну так что, молодой человек? Язык проглотили? — не без ехидства поинтересовался дедок.

Проглотив все, что не соответствовало нормам общепринятой лексики, доктор выдавил из себя:

— Я буду разговаривать только в присутствии моего адвоката. Свяжитесь, пожалуйста, с ним.

Дедок печально покачал головой, взглянул на мадам. Та еще некоторое время разглядывала молодого человека линялыми голубыми глазками, потом встала и молча вышла из кабинета. Пень трухлявый кряхтя встал и, еще разок на прощание проворчав «Ай-ай, нехорошо, молодой человек», последовал за хозяйкой.

Марк рванул к телефону. Да, у него имеется самый настоящий адвокат — очень модный и безумно дорогой. Впрочем, Алан того стоит. Кроме того, он приходится Марку троюродным, кажется, дядей. Вообще, у нашего доктора полно визиток родственников и он всегда может осчастливить кого-то нуждающегося, порекомендовав адвоката, психиатра, дизайнера и еще кучу разного нужного народа. Народ, соответственно, рекомендует знакомым прекрасного доктора, то есть Марка Анатольевича. Большая семья — не всегда плохо. Так, где чертов телефон?

Руки дрожали, горло саднило.

— Секретарь господина Терницкого слушает.

— Это Марк. Позовите Алана, он мне нужен срочно.

— Господин Терницкий занят, он на заседании адвокатской коллегии…

Он еще не успел договорить, а Марк уже шипел в трубку:

— Ах ты, подстилка адвокатская, ты что, не понял? Я его племянник, моя жизнь в опасности, и мне срочно нужен Алан. Давай подымай свою многофункциональную задницу и вытащи его с чертова заседания.

В трубке что-то зашуршало, потом послышался недовольный голос Алана:

— Марк, у тебя что, правда крыша поехала? Сима мне говорила, но я и не думал, что до такой степени.

— Нет, к сожалению, выяснилось, что крыша у меня на месте. Слушай внимательно и посоветуй что- нибудь. Я буду твоим вечным должником.

Он, как мог внятно, изложил ситуацию. Алан присвистнул:

— Ну ты и вляпался, жучок мой. Как, говоришь, она назвала своего адвоката?

— Яковлевич… Семен или Самуил Яковлевич. Трость с серебряным набалдашником, и песок уже сыплется…

— Ага, этого старого проходимца я знаю. Как фамилия дамы?

— Не знаю.