Мертвом Городе. Джекоб знал их все наизусть.

Он вынул из кармана цепочку, которую носила внучка Рамея, а до нее, вероятно, дочь Гуисмунда.

– Я достану тебе для нее кулон, – сказал он, надевая ее Лиске на шею. – Самый прекрасный, какой только найду во дворце Гуисмунда. Но позволь мне отправиться туда одному. Пожалуйста! Это слишком опасно. Обещаю вернуться с арбалетом.

Вместо ответа, Лиска приложила ему руку к груди, где сидела моль феи.

– Есть ли что-либо ужаснее, чем замок Синей Бороды? – спросила она. – Или чем дожидаться тебя здесь?

По знаку Валианта великанец выломал дырку в ограде.

Карлик протянул Джекобу две свечи.

– Не так-то легко было их добыть, – сказал он. – Твой долг растет, Джекоб. Я буду ждать вас здесь. Склепа мне вполне хватило, но не вздумайте меня провести! Если вы попытаетесь прикарманить мою долю, я достану вас из-под земли, и можете мне поверить, неприятностей я способен причинить побольше, чем Горбун.

– Я запомню, – сказал Джекоб и последовал за Лиской через пролом в ограде.

У водяного сочилась бледная кровь из пальцев, пока он перерезал Неррону веревки. Чтобы освободиться, он содрал себе на руках целые пласты чешуи. Обрывки мяса оливкового цвета наверняка еще болтались на колесе кареты, но он не подавал виду.

Естественно, все оружие у них забрали.

Высочество тупее любой клячи, на которой ты когда-либо гарцевал, Неррон, и ты угодил в его ловушку.

Дворец они разглядели уже издали. Значит, карлик все-таки привез тело Гуисмунда. От ярости Неррону к горлу подкатила тошнота, и он направил подзорную трубу на караульную вышку, где должен был состояться обмен. Куча наваленных камней, подозрительно смахивавшая на могилу великанца, а перед ней – парочка убитых. Он не мог разобрать, кто это, но склонившегося над ними великанца нельзя было не заметить. Роскошный экземпляр. И что там такое, палач Горбуна их забери, произошло?

– Видишь, вон Луи!

Неррон был рад, что ненависть в голосе водяного была адресована не ему. Он покачал головой.

– Вот бы услышать, как переломится его королевский хребет… – прошелестел Омбре. – А потом долго- долго сдавливать ему горло, пока его идиотская физиономия не посинеет, как небеса.

Некоторые водяные тратили годы на то, чтобы отловить человека, обидевшего или обманувшего их. Омбре проявил с Луи чудеса долготерпения. Что до Неррона, ему было все равно, жив принц или мертв. Его занимал лишь один вопрос: есть ли среди мертвых Бесшабашный. Однако ответ не стоил того, чтобы мериться силами с великанцем.

Он заткнул подзорную трубу обратно за пояс.

Омбре любовался руинами: дворец возвышался над горой, словно каменная корона.

– У Истребителя Ведьм, помимо арбалета, имеются и другие сокровища, ведь правда?

– Надо полагать.

Омбре провел рукой по разодранным локтям.

– Если Луи там, он мой, – прошлепал он.

– А если нет?

Водяной обнажил зубы:

– Тогда будем надеяться, я найду достаточно золота, чтобы утешиться.

Повыветрившиеся фасады. Разбитые колонны. Полукружия арок. Лестницы, уводящие в никуда. Даже по остову Мертвого Города было заметно, каким великолепием он некогда блистал. Улица, по которой они шли, делала крутой поворот за развалины домов. Тишина среди руин была темной, как безлунная ночь. Первое увиденное ими лицо Джекоб принял за узор, за произведение очень талантливого ваятеля. Но они глядели отовсюду, изо всех тусклых стен, как ископаемые. Женщины, мужчины, дети.

Истории подтверждались. Гуисмунд захватил с собой в небытие целый город.

Он хотел, чтобы с его смертью все живое прекратило свое существование!

«Он желал быть началом и концом мира!» Мудрый Жучок.

Истребитель Ведьм загнал жителей в каменную кладку их домов. Что погубило их? Его последний вздох? Или он испустил дух с проклятием на губах? Джекобу показалось, что он слышит голоса, гонимые ветром по пустынным улицам. Ветер вздыхал и стонал, кружил опавшие листья и вырывал облупившиеся камни из стен, которые отбеливал на протяжении столетий, словно кости. Мириады блуждающих огней окропляли их светом, несколько чумных зябликов поспешно выклевывали между развалившимися булыжниками мостовой свой корм. Помимо этого, на заброшенных, окаймленных мертвыми лицами улицах царила неподвижность.

Они прокладывали себе путь через развалины какой-то башни, как вдруг из-за руин одного памятника выскочил человек. Джекоб схватил его за руку прежде, чем тот успел полоснуть Лиску по спине проржавевшей косой. Его одежды были покрыты металлом и осколками стекла. Один из проповедников. У него был такой же невидящий взгляд, как и у мертвых на стенах. Шестеро других поджидали под триумфальной аркой, чей раскрошившийся мрамор когда-то прославлял победы Гуисмунда над Альбионом и Лотарингией. Сражались безумцы так ожесточенно, словно обороняли город живых, но, к счастью, их оружие было слишком старым, а сами они порядком истощены. Троих убил Джекоб, Лиска застрелила еще одного в тот момент, когда тот хотел толкнуть Джекоба на заколдованную стену. Оставшиеся бросились наутек, но через несколько шагов один из них остановился и стал проклинать их на диалекте местных горцев. Он кричал и кричал, пока Лиска не вспугнула его, выстрелив в землю под ногами безумца. Проклятие было суеверием, рожденным из бессильного страха настоящих чар, но на крик могло сбежаться еще больше оборванцев. Они обнаруживались среди руин повсюду. Некоторые просто стояли и смотрели вслед Джекобу и Лисе, другие бросали в них камнями. Третьи пускались за ними в погоню со ржавыми граблями и лопатами, умыкнутыми у крестьян.

Пришлось убить еще четверых, чтобы проповедники наконец оставили их в покое, но Джекоб был уверен, что еще множество поджидает его во дворце. Новые рыцари Гуисмунда… Джекоб задавался вопросом, чародейство ли, свившее гнезда в руинах, повелело безумцам охранять город, или обычный страх перед собственной кончиной вкупе с надеждой найти лазейку и улизнуть от неминуемого конца заманил их в эту резиденцию смерти.

Эта их надежда ненамного отличается от той, что привела сюда тебя, Джекоб.

Они медленно пробирались ко дворцу. Снова и снова дорогу преграждали развалины, упавшие мосты, разрушенные лестницы… Джекобу казалось, что он вновь заблудился в лабиринте. Но на этот раз Лиска шла с ним, и даже страх собственной смерти мерк в сравнении с тревогой за ее жизнь, которую он испытал в лабиринте Синей Бороды.

Руины вокруг них вырастали все выше, дотягиваясь до самого неба, погруженного в ночь. Некоторые стены напоминали решетку из камня. Драконий питомник. Эти клетки стояли прямо у подножия дворца. Улица круто карабкалась в гору, и Джекоб ощущал, как сильно истощили его короткие потасовки с проповедниками.

Ты умираешь, Джекоб.

Но слова, казалось, утратили свое значение. Наверное, он слишком часто повторял их про себя.

Еще один драконий питомник. В стенах вырисовывались теперь не лица, а огромные морды, зазубренные хребты, крылья и хвосты с шипами. Значит, Гуисмунд содержал под замком сотни драконов, чтобы использовать их во время войны. Вместо каменных глыб, обычной еды драконов, он бросал им крестьян и вражеских солдат, ведьм, троллей и карликов. Это делало их безумными, как коровы, которых кормят мясом.

Последний питомник. Улица перед ним была расщеплена надвое гигантскими когтями и заканчивалась гигантской лестницей, еще шире, чем та, что вела вниз к склепу Гуисмунда. Она поднималась в гору и была