забывать пополнять досье новыми компрометирующими материалами.

В этот раз ему дали задание проследить за Степаном Шабановым, и чем больше он о нем узнавал, тем интереснее для него была эта фигура. Парень неординарный, надо признать. Остается лишь гадать, что творится в его башке.

Прозвеневший звонок вывел его из задумчивости:

— Глеб Петрович?

— Он самый. Что там у тебя?

— Докладываю! Он крутится около банка «Заречье». Камушек я ему передал. Он клюнул. Похоже, что у него самые серьезные намерения. Теперь главное, чтобы он не выбросил его.

— Такими вещами не разбрасываются.

В трубке раздался сдержанный смешок:

— Это уж я так, пошутил.

— Хорошо. Присматривай за ним. Только старайся держаться на расстоянии. Мало ли чего.

Абрамов положил трубку. Операция вступает в решающую стадию. Что ж, нужно будет доложить об этом начальству. У каждого свои интересы.

* * *

Едва постучавшись, в кабинет впорхнула Юля, новая секретарша Курганова, и живо доложила:

— Андрей Макарович, к вам подошел Федор Юрьевич.

— Хорошо. Пусть заходит, — разрешил генеральный директор, вымучив на лице нечто похожее на улыбку.

Уже два месяца Юля работала секретаршей у Курганова. И надо отдать ей должное, что со своими обязанностями она справлялась успешно. Прежде Юля работала в цехе огранки контролером и, как рассказывали, была весьма требовательной, и вот сейчас, расположившись в его большой приемной, она держалась так уверенно, как если бы проработала на этом месте не один год. И все-таки в ней не было того шарма, каким от рождения обладала Варенька. Та умела расположить к себе даже взмахом ресниц, одним лишь взглядом, а этой приходится пускать в ход все многообразие женских уловок, чтобы добиться должного расположения.

Вовлекать в предстоящее дело Вареньку не хотелось, да и опасно, но Тимофеев настаивал, сумел подобрать подходящие слова, чтобы он, вконец удовлетворившись каким-то невнятным объяснениям, сдался и, махнув рукой, произнес: «Забирай!»

С некоторых пор Курганов вдруг осознал, что Тимофеев имел на него невероятное влияние, которое день ото дня только крепчало. Он не мог противостоять его воле, будто опутывающей его по рукам и ногам. Даже новую секретаршу ему подбирал не кто иной, как его главный эксперт. Возможно, именно поэтому девушка, несмотря на свою улыбку, все больше раздражала Курганова, и он понимал, что в недалеком будущем с ней придется распрощаться.

Интересно, с каким делом он пришел в этот раз? Почему не мог обождать завтрашней планерки?

Вошел Федор Тимофеев, принося с собой облако дорогого парфюма, как всегда безукоризненно одетый (у Курганова создавалось впечатление, что он едва ли не еженедельно менял костюмы), в до блеска начищенных ботинках (и это притом, что на улице была слякоть).

— Что там у тебя? — буркнул Андрей Макарович, указав на свободный стул.

— Кажется, Шабанов клюнул, — объявил Тимофеев, уперевшись локтями в стол.

Курганов невольно обратил внимание на изумрудные запонки в белоснежных манжетах, выглянувших из-под рукавов пиджака. Получилось весьма щеголевато. Парень умел жить красиво, в этом ему не откажешь, и свое благополучие ни от кого не скрывал. Но даже дорогой костюм смотрелся на нем мешковато, собравшись в длинные кривые складки под лацканами. Может, изъяны фигуры?

— Хорошая новость. Остается ждать результатов.

— Не совсем так, — ответил Тимофеев.

— Что-то я тебя не понимаю. В чем там дело? — нахмурился Андрей Макарович.

— Наши люди за ним присматривают. Мне об этом докладывают едва ли не ежедневно. Но в наше время никто бесплатно не работает, я бы хотел попросить у вас для них некоторую сумму.

Курганов понимающе кивнул: все предсказуемо, во внеурочное время к нему кабинет заходят именно для того, чтобы попросить деньги.

— О какой сумме идет речь?

— Полтора миллиона рублей, думаю, на первое время хватит.

— Хорошо, посиди здесь, я сейчас принесу, — сказал Андрей Макарович и прошел в соседнюю комнату.

На первый взгляд самая обыкновенная, мало отличающаяся от кабинета, но в действительности комната была с секретами, о которых знали лишь изготовители. Более всего она походила на бронированный сейф с укрепленными стенками, где между кабинетом и комнатой помещались раздвижные металлические пластины, способные скрыть самую большую тайну. В дневное время пластины задвигались вовнутрь стены, а их роль выполняла легкая дощатая дверь с несложным английским замком.

Закрыв за собой дверь, Андрей Макарович подошел к мониторам, встроенным в стенку. С любопытством воззрился на один из них, показывающий его стол, за которым в одиночестве сидел Тимофеев. Смиренно, будто бы первоклассник перед строгим учителем, он положил руки на стол и взирал на закрывшуюся дверь. Ни в поведении, ни в поступках ровным счетом ничего такого, что могло бы насторожить. Один из сотен заурядных просителей, что прошли через его кабинет. И все-таки что-то было не так. Тимофеев в последнее время вызывал у него настороженность, да и сейчас вел себя в пустом помещении весьма неестественно, слишком уж смиренно, что ли, как если бы догадывался, что за ним подсматривают.

Разумеется, он не рассчитывал увидеть, что тот начнет рыться на его столе в деловых бумагах или захочет открыть сейф, вызывающе торчавший из угла кабинета. Но Тимофеев должен был хотя бы принять другую позу, более непринужденную, что ли, а не пребывать в прежней, столь его сковывающей. Например, он мог бы откинуться на спинку стула и взирать себе в потолок, а то и вовсе пялиться в приоткрытое окно; мог бы закинуть ногу на ногу и, помахивая стопой, что-нибудь чертить на листке бумаги. А он сидел на стуле неподвижно, как будто бы его вколотили в него.

Стукнув по клавишам, Андрей Макарович максимально приблизил лицо Тимофеева. Теперь, рассматривая его буквально в упор, генеральный директор понимал, что тот был не так прост, как ему казалось раньше. Бледно-карие глаза казались выцветшими и окидывали окружающее пространство, поглядывая то на один, то на другой угол. Чего же он хочет такое увидеть? На какое-то время взор Тимофеева уперся в сейф, застыв, как если бы он пытался разгадать цифровой код, а потом остановился на дверном косяке, откуда темным краем слегка проглядывала металлическая пластина.

Все это более чем странно! Открыв сейф, Андрей Макарович вытащил пачку долларов и, сунув ее в карман, направился к двери. Тимофеев сидел на прежнем месте, не шелохнувшись.

Вернувшись в комнату, Курганов положил перед ним пачку денег, сдержанно добавил:

— Вот… Держи меня в курсе дела.

Без излишней спешки, весьма достойно, тот взял деньги и аккуратно сунул их в карман пиджака, собрав материю в мелкие складки. Генеральный едва сдержался от ухмылки: Тимофееву явно не к лицу дорогая одежда.

— Разумеется, Андрей Макарович.