честь вамъ объяснить…
— Такъ значитъ они ссорятся по фонографу? — съ облегченнымъ сердцемъ спросила обрадованная Эстелла.
— Понятное д?ло по фонографу! Судите сами, можно-ли посл? того не преклониться передъ благод?тельными чудесами науки! Еакъ вамъ изв?стно, между моими родителями съ самыхъ давнихъ временъ возникли уже несогласія… Вы знаете в?дь, что мой отецъ — грозный и систематически властный ученый!.. Постоянно занятый научными изсл?дованіями и коммерческими предпріятіями, онъ бываетъ по временамъ, сказать правду, довольно крутенекъ… Мамаша у меня совершенно иного характера. Она не сходится во вкусахъ съ моимъ родителемъ, а это стало вызывать между ними, повидимому, на другой же день посл? свадьбы разныя недоразум?нія и столкновенія… Когда папаша бывало выходитъ изъ себя, онъ заканчиваетъ ссору презрительнымъ заявленіемъ: «Вижу, г-жа Лоррисъ, что вы ничто иное какъ только… св?тская дама!!!». Мамаша ему не уступаетъ. Въ то время, какъ все падаетъ ницъ передъ авторитетомъ ученаго, она мужественно отстаиваетъ личные свои взгляды… Ежедневно, всл?дствіе разногласія въ воззр?ніяхъ между моими родителями, д?ло у нихъ доходитъ до распри и ссоры.
— Жаль, очень жаль! — грустно зам?тила Эстелла.
— Но это гр?хъ еще не столь большой руки, какъ вы предполагаете. Благодаря той самой наук?, которую мамаша ни за что не хочетъ уважать, семейная распря разражается между фонографами. Когда у папаши очень ужь накипитъ на сердц?, такъ что онъ непрем?нно долженъ разразиться выговоромъ и сд?лать маменьк? такъ называемую, сцену, онъ посп?шно схватываетъ свой фонографъ и облегчаетъ душу, поручая этому инструменту передать кому сл?дуетъ ув?щанія, попреки, упреки и т. д. Само собой разум?ется, что фонографъ принимаетъ все безъ всякихъ возраженій и прекословій, которыя могли бы только усилить раздраженіе его хозяина. Зат?мъ, отославъ этотъ приборъ въ комнату, посвященную семейнымъ сценамъ, папаша совершенно успокоивается и какъ ни въ чемъ не бывало принимается за свою работу. Маменька, съ своей стороны, поступаетъ подобнымъ же образомъ. Когда она почему-либо недовольна папашей и желаетъ сд?лать ему зам?чаніе, она тоже отчитываетъ его всласть передъ фонографомъ, а зат?мъ успокоивается. Наб?жавшая тучка разс?ялась, небо опять проясняется и за об?домъ или завтракомъ о предмет? ссоры н?тъ бол?е и р?чи. Никому изъ постороннихъ не можетъ придти даже и въ голову, что между Филоксеномъ Лоррисомъ и его супругой только что происходила ожесточенная перебранка… Я сильно подозр?ваю, впрочемъ, что оба они давно уже перестали слушать воинственные доклады своихъ фонографовъ. Фонографы эти, собственно говоря, пропов?дують теперь въ пустын?. Папаша присылаетъ сюда свой фонографъ, мамаша является со своимъ, пускаетъ въ ходъ оба аппарата и уходитъ. Никто обыкновенно и не слышитъ этого дуэта. Папаша находитъ, что ему недосугъ терять время на такіе пустяки, а потому, хотя и приспособилъ къ фонографамъ самод?йствующіе приборы, долженствующіе записывать отв?ты, но никогда ихъ не прослушиваетъ. Впрочемъ, они вс? хранятся у него въ особомъ картон?. Тамъ собраны въ строжайшемъ порядк? фонографическія клише вс?хъ супружескихъ нотацій, читанныхъ ему мамашей бол?е ч?мъ за двадцатил?тній періодъ. Это зам?чательная и, быть можетъ, единственная въ своемъ род? коллекція!..
Т?мъ временемъ фонографы замолчали. Супружеская распря пришла къ концу.
— Я, признаться, подозр?ваю у васъ, Эстеллочка, такое же предуб?жденіе противъ науки, какъ и у моей мамаши! Вы должны, однако, признать теперь, что и въ наук? есть кое-что путное. Благодаря ей, можно жить въ состояніи полн?йшаго несогласія, не выцарапывая, однако, другъ другу ежедневно глазъ!.. Знаете ли, что! Если мы вздумаемъ посл? свадьбы ссориться другъ съ другомъ, — будемте д?лать это всегда по фонографу!
— Разум?ется, это окажется гораздо удобн?е, — со см?хомъ отв?чала Эстелла.
Розыскавъ требуемую справку, Эстелла собиралась уже уйти изъ комнаты, посвященной семейнымъ сценамъ, въ большую секретарскую залу, но Жоржъ остановилъ ее зам?чаніемъ:
— Вы только что вид?ли, Эстеллочка, одно изъ самыхъ удачныхъ прим?неній фонографа. — He думайте, однако, чтобы оно было единственнымъ въ своемъ род?. Такъ, наприм?ръ, мамаша хранитъ у себя фонографическое клише перваго моего младенческаго крика при появленіи на св?тъ Божій. Мн? самому доводилось н?сколько разъ слышать этотъ крикъ, фонографически уловленный моимъ родителемъ. Само собой разум?ется, что можно сохранять въ вид? фонографическаго клише не только первый крикъ младенца, но и посл?днія предсмертныя слова близкаго родственника, или даже какого-нибудь отдаленнаго предка… Случай познакомилъ меня надняхъ съ другимъ превосходн?йшимъ прим?неніемъ фонографа. Оно, видите ли, въ н?сколько иномъ род?, но эффектъ тоже выходитъ поразительный!.. Надо будетъ это вамъ разсказать… Какъ вамъ изв?стно, общій нашъ пріятель Сюльфатенъ, челов?къ недоступный никакимъ увлеченіямъ, тревожитъ вс?хъ съ н?котораго времени изумительной своей разс?янностью. Вообразите-же себ?, что я нашелъ ключъ его тайны и выяснилъ истинную причину этой разс?янности: почтенный инженеръ-медикъ изм?няетъ наук?; сердце его не принадлежитъ уже ей всец?ло!
— Г-нъ Ла-Героньеръ зам?тилъ в?дь это еще въ Бретани.
— Тогда были еще только цв?точки по сравненію съ т?мъ, что д?лается съ Сюльфатеномъ теперь! Мн? надо было на-дняхъ осв?домиться у него о чемъ-то. Я зашелъ въ маленькій особый кабинетъ, куда инженеръ-медикъ Сюльфатенъ запирается для размышленія о предметахъ особенно важныхъ, наприм?ръ, въ т?хъ случаяхъ, когда ему надо разр?шить какую-нибудь особенно сложную и трудную научную задачу. Вдругъ я слышу въ этомъ святилищ? Минервы женскій голосъ, говорящій съ глубоко прочувствованнымъ выраженіемъ: «Милый Сюльфатенъ, обожаю тебя и никого кром? тебя во всю жизнь любить не буду!»… Можете вообразить себ? мое изумленіе! Я, признаться, не утерп?лъ и позволилъ себ? бросить нескромный взглядъ сквозь полуотворенную дверь, но не увид?лъ въ кабинет? даже и т?ни красавицы, пл?нившейся Сюльфатеномъ. Оказалось, что онъ слушаетъ сладкія р?чи фонографа, стоявшаго у него на письменпомъ стол?.
— Вы, разум?ется, посп?шно ретировались?
— Какъ-бы не такъ! Напротивъ того, я вошелъ. Сюльфатенъ, словно внезапно пробужденный отъ чарующей грезы, посп?шно остановилъ фонографъ и сказалъ обычнымъ невозмутимо серьезнымъ тономъ: «Опять фонограмма изъ Чикаго. Тамошняя академія наукъ сообщаетъ снова н?которыя возраженія пo поводу сд?ланныхъ нами за посл?днее время прим?неній электричества. Эти американскіе ученые, съ позволенія сказать, настоящіе ослы!» Признаться, мн? было не легко сохранить надлежащій декорумъ. Я невольно подумалъ о томъ, что у этихъ американскихъ ученыхъ очень пріятные и н?жные голоса. Во всякомъ случа? теперь мы посм?емся вдоволь. Пойдемте-ка въ кабинетъ къ Сюльфатену! Я подготовилъ ему тамъ маленькій сюрпризъ.
— Что же такое вы сд?лали?
Жоржъ остановился на порог? лабораторіи.
— Д?йствительно, обдумавъ хорошенько, я зашелъ, пожалуй, уже слишкомъ далеко…
— Какимъ это образомъ?
— Признаться, я позволилъ себ? отчасти даже неделикатность. Пользуясь т?мъ, что Сюльфатенъ отвернулся, я похитилъ у него фонографическое клише объясненій американскаго ученаго и…
— И что же?
— Приказалъ воспроизвести его въ ста пятидесяти экземплярахъ, которые и разм?стилъ въ фонографахъ нашей химической обсерваторіи, соединивъ вс? вм?ст? электрическимъ проводникомъ. Теперь все у меня тамъ, какъ говорится, начеку. Самъ Сюльфатенъ, усаживаясь въ кресло, замкнетъ токъ, и сто пятьдесятъ фонографовъ повторятъ ему то самое, что говорилъ тогда американскій ученый!
— Боже мой, что вы сд?лали! Б?дняжка Сюльфатенъ! Скор?е отымите проволоку!..
Жоржъ еще колебался.
— Вы тоже думаете, что я зашелъ уже слишкомъ далеко? Теперь, однако, д?лу не поможешь. Вотъ и Сюльфатенъ!
