импровизированную гробницу из обломков асфальта. Им не хотелось думать о том, как лисы или бродячие собаки объедают с костей мальчика остатки плоти.
Закончив, они вернулись в машину и долго сидели молча. Наконец Джон сказал:
— Что будем с ним делать, Дэнно? Нельзя же его так оставить. У мальчика есть родители. Бабушки- дедушки. Наверно, и братья с сестрами. И все они до сих пор ничего не знают.
— Придется ему подождать. Столько времени, чтобы никто не смог сказать: «Надо же, этот анонимный звонок поступил сразу после того, как какой-то приезжий купил лопату в эдерском скобяном магазине!» Скорей всего никто ничего такого и не скажет, но рисковать нам нельзя.
— А сколько ждать?
— Ну, месяц.
Джон обдумал это и вздохнул.
— Или даже два. Пусть родители пока надеются, что он просто убежал. Дадим им отсрочку, прежде чем разбить их сердце. — Он покачал головой. — Если бы мне пришлось взглянуть на его лицо, вряд ли я бы когда-нибудь смог заснуть.
— Человек может жить еще и не с таким на душе, — сказал Дэн. Он думал о миссис Мэсси, надежно спрятанной в его голове. Больше она никому не будет являться. Дэн завел двигатель, опустил окно со своей стороны и несколько раз стукнул перчаткой по дверце, чтобы стряхнуть землю. Затем просунул руку внутрь, туда, где столько раз в ясные, солнечные дни находились пальцы мальчика. Он закрыл глаза. Секунд через тридцать открыл их снова.
— Ну что?
— «Вы — Барри! Вы на стороне хороших!»
— И что это значит?
— Не знаю. Но это наверняка тот самый Барри Кит, о котором говорила Абра.
— И все?
— Абра сможет увидеть больше.
— Ты уверен?
Дэн вспомнил, как обострилось его зрение, когда Абра открыла свои глаза у него в голове.
— Да. Посвети, пожалуйста, фонариком внутрь перчатки. Тут что-то написано.
В свете фонаря стали видны выведенные рукой ребенка печатные буквы: «Тоуми 25».
— Что это значит? — спросил Джон. — Разве его не Тревор звали?
— Джим Тоуми, бейсболист. Его номер — двадцать пятый.
Дэн секунду смотрел внутрь перчатки, потом осторожно положил ее рядом с собой на сиденье.
— Он был его любимым игроком в Главной лиге. Мальчик назвал перчатку в честь него. Я доберусь до этих засранцев. Перед Богом клянусь, я их найду и заставлю об этом пожалеть.
Роза Шляпница сияла — как и все Верные, — но не так сильно, как Дэн или Билли. Прощаясь, ни Роза, ни Ворон даже не догадывались о том, что в эти минуты в Айове двое мужчин откапывают мальчика, которого Верные похитили несколько лет назад. Не догадывались они и о том, что эти двое знают о Верных уже очень много. Роза могла бы перехватить мысленную переписку Абры и Дэна, если бы находилась в глубокой медитации, но тогда девчонка сразу бы узнала о ее присутствии. А, кроме того, церемония прощания в Розином «Эрскрузере» была весьма интимного свойства.
Роза лежала, сплетя пальцы на затылке, и смотрела, как Ворон одевается.
— Ты был в том магазине? В «Районе Икс»?
— Лично не был — мне ведь надо заботиться о репутации. Послал Джимми Арифмометра. — Ворон улыбнулся и застегнул ремень. — Он мог бы управиться за пятнадцать минут, но проторчал там целых два часа. Кажется, Джимми обрел новый дом.
— Что ж, хорошо. Развлекайтесь на здоровье, мальчики. — Роза старалась поддерживать игривый тон, но после двух дней траура по Дедуле Флику, которые завершились прощальным кругом, игривость давалась ей особенно трудно.
— С тобой там ничего не сравнится.
Роза вскинула брови.
— А ты откуда знаешь, Генри? Сам проверял?
— Мне и проверять не надо. — Он оглядел ее, голую, с веером черных волос на подушке. Даже лежа она была высокой, а Ворону всегда нравились высокие.
— В моем домашнем кинотеатре ты всегда будешь гвоздем программы.
Напыщенно, конечно — обычный вороновский треп, — но Розе все равно было приятно. Она встала с кровати и прижалась к нему, запустив руки в его волосы.
— Будь осторожен. Привези всех назад живыми и невредимыми. И привези ее.
— Так и будет.
— Тогда поторопись.
— Расслабься. Мы прибудем в Стербридж к открытию почты в пятницу утром. А в полдень уже будем в Нью-Гэмпшире. К тому времени Барри уже засечет девчонку.
— Лишь бы она его не засекла.
— Я об этом не беспокоюсь.
«Что ж, — подумала Роза. — Тогда я буду беспокоиться за двоих. Беспокоиться до тех пор, пока не увижу ее в оковах».
— Штука в том, — сказал Ворон, — что если она таки нас засечет и попытается отгородиться, Барри будет еще легче взять ее след.
— Как бы она от испуга не побежала в полицию.
Ворон сверкнул улыбкой.
— Думаешь? «Да, малышка, — скажут ей там, — мы понимаем, что за тобой охотятся плохиши. Только скажи: они из космоса или всего лишь старые добрые зомби? Нам ведь надо знать, кого искать».
— Не шути и не будь таким легкомысленным. Обстряпайте все как можно тише и возвращайтесь побыстрее. Никакого постороннего вмешательства. Никаких невинных свидетелей. Если понадобится — убейте родителей, убейте любого, кто встанет у вас на пути, но следов не оставляйте.
Ворон шутливо ей отсалютовал.
— Есть, капитан.
— Всё, убирайся, идиот. Но сначала поцелуй. Задействуй на дорожку свой умелый язычок.
И Ворон внял ее просьбе. Роза долго не выпускала его из объятий.
Большую часть пути обратно в мотель в Эдере Дэн с Джоном проехали молча. Лопата лежала в багажнике. Бейсбольная перчатка — на заднем сиденье, завернутая в полотенце из «Холидэй Инн». Наконец Джон сказал:
— Теперь придется рассказать все родителям Абры. Она разозлится, а Люси с Дэвидом не захотят в это поверить, но другого выхода нет.
Дэн взглянул на него с непроницаемым лицом и спросил:
— Ты что, телепат?
Джон им не был, зато Абра была, и, внезапно услышав у себя в голове ее громкий голос, Дэн порадовался, что машину ведет Джон. Если бы за рулем сидел сам Дэн, их путешествие скорее всего закончилось бы на чьем-нибудь кукурузном поле.
— Абра, — заговорил он вслух, чтобы Джон мог слышать хотя бы эту часть разговора. — Абра, послушай меня.
— Солнышко, если тем людям понадобится убить твоих маму и папу, чтобы добраться до тебя, думаешь, они станут колебаться? Я лично уверен, что нет. Особенно после того, что мы нашли.
На это у Абры возражений не нашлось, да она и не пыталась возражать… но внезапно голова Дэна
