вонючей бутылке. И знаешь, что добыла за книга?

Я пожала плечами:

— Надеюсь, длинная.

— «Человек в железной маске» Александра Дюма. — Он топнул каблуком своего маленького ботинка об землю, как капризный ребенок. — Я прочитал эту паршивую книгу раз сто, а может, и больше. Так много раз, что я теперь могу рассказывать ее наизусть — с начала до конца. — Он сложил украшенные перстнями руки на груди и на мгновение стал похож на священника. — В течение первых пяти лет заточения я твердил, что кто бы меня ни освободил, я стану его рабом навсегда. В течение следующих пяти лет я говорил себе, что уничтожу любого, кто выпустит меня из бутылки.

Господин Цыпа снова оскалился и усмехнулся, а я чуть в обморок не упала от запаха, который шел у него изо рта. Видимо, Айша не снабдила господина Цыпу зубной щеткой и пастой.

— Ну, и когда, по-твоему, ты меня освободила? Правильно. На исходе вторых пяти лет. — Он принялся нервно обкусывать ноготь на большом пальце. — На самом деле я рад, что ты девчонка, потому что джинн женского пола я ненавижу больше всего на свете. А виновата в этом Айша.

Господин Цыпа захохотал, да так страшно, что у меня мурашки по спине побежали. Глаза его замерцали, как угли, и, прежде чем я успела убежать, он уже схватил меня за руку.

— Для начала я превращу тебя в мышку, а себя — в кота. Уж очень хочется поиграть с тобой перед тем, как убить.

Я решила, что у меня нет другого выхода, кроме как встретить Равиоли Цыпу с открытым забралом. Попробую-ка и я поиграть с ним. Тут нужен блеф, как в джиннчёте.

— Мне кажется, что вы — самый глупый джинн из всех, которые мне когда-либо встречались, — с замирающим сердцем произнесла я. — Если бы мне довелось провести последние десять лет жизни, читая только «Человека в железной маске», я бы захотела в первую очередь послушать какую-нибудь новую историю. В моем списке это было бы требование номер один. Я бросилась бы слушать новую историю прежде, чем мыть уши, чистить зубы, стричь волосы и превращать в мышь какую-то невзрачную девчонку. — Я беспечно пожала плечами, хотя на самом деле ужасно боялась погибнуть. — Впрочем, не знаю, может, вы опять хотите почитать «Человека в железной маске»? Почему бы нет? Отличная книга.

— Ужасная книга! — взревел Равиоли Цыпа. — Я просто сдохну, если мне когда-либо придется читать ее снова. — Он схватил меня за плечи и повернул к себе. На меня снова повеяло заплесневелым сыром. — Ты можешь рассказать мне что-нибудь другое?

— Я ведь ребенок. Конечно, у меня в голове куча сказок и историй. Я их всю жизнь коплю. Сначала мне их читали мама с папой, потом я слушала книги на кассетах и читала все, что попадалось в местном книжном магазине и в библиотеке. Поэтому меня зовут принцесса-сказительница с Мэдисон-авеню. А Мэдисон-авеню, к вашему сведению, — главная улица всемирной столицы беллетристики, то есть Нью- Йорка. Нью-Йорк — это воплощенная сказка.

— Вот и отлично. — Господин Цыпа проглотил мою наживку! — Расскажи мне сказку. И если она окажется интересной, я не стану тебя убивать. Годится?

— Что ж, по-моему, справедливо, — сказала я. — Садитесь поудобнее.

Ужасный джинн, которого я по глупости освободила, немедленно уселся на каменную скамью между двумя кустами лаванды и в ожидании сложил руки на груди.

— Сказка начинается, — объявила я. — Однажды… — Я судорожно придумывала сюжет, который помог бы мне прожить, по крайней мере, еще несколько часов. Ведь не исключено, что, как только я произнесу: «Они жили счастливо и умерли в один день», Равиоли Цыпа все-таки пожелает меня убить. Поэтому в моих интересах было выдумать максимально длинную историю, так как он вряд ли посмел бы разделаться со мной прежде, чем я закончу. Единственная неприятность состояла в том, что я не особенно сильна в сочинительстве. В школе нас этому совсем не учат. Учителям подавай не сочинения, а факты, как будто факты — главное в жизни. На самом-то деле правда состоит ровно в обратном. Короче, моя история оказалась не самой оригинальной, но, к счастью, я действительно весьма начитанна. Завязка напоминала сразу два романа Чарльза Диккенса: «Оливер Твист» и «Большие надежды», но с некоторыми дополнениями, рассчитанными специально на моего слушателя. Например, я ввернула поединки на мечах, которые, по моему разумению, регулярно случаются в «Человеке в железной маске», иначе Цыпа наверняка бы начал зевать и скучать. Вообще, я надеялась, что в какой-то момент Равиоли Цыпа просто заснет или попросит пятиминутный перерыв, и я в это время улизну. Но мне не повезло. На исходе шестичасового марафона я рискнула на минуту остановиться.

— Надеюсь, это — не конец? — сказал господин Цыпа, раздраженно подергивая длинные волоски, росшие на тыльной стороне его маленьких ладоней.

— Просто мне надо попить. У меня горло пересохло.

— Лучше пересохло, чем перерезано, — заметил Цыпа, поправляя солнцезащитные очки.

— О да, разумеется. Но сама история только началась. Все еще впереди.

— Вон там из стенки торчит кран, к которому садовник цепляет шланг, — сказал господин Цыпа, который имел премерзкую привычку ковырять перочинным ножиком под ногтями и в ушах. Он извлек из левого уха огромный, величиной с кусок сахара, комок зеленой серы и выбросил в кусты — Вот из этого крана и попей, если в горле сухо.

Я встала и подошла к стене. Там действительно имелся медный краник, и я сделала пару глотков. Но главное — рядом с краном я заметила почти скрытую в зелени лестницу, которая, как я предполагала, вела на нижний уровень сада.

— Поторопись, — взревел Равиоли Цыпа. Увидев, что я рассматриваю лестницу, он добавил: — Если тебя интересует, что находится внизу, там — Bосса Veritas, Уста Истины, к которым ты так стремишься. И если бы ты сейчас стояла перед ними и спрашивала о своем будущем, эти Уста сказали бы чистую правду, а именно: если сказка не возобновится через десять секунд, никакого будущего у тебя нет.

— Немного терпения, — сказала я, снова садясь перед господином Цыпой.

— Терпения? — возмутился он. — Не напоминай мне о терпении. За десять лет сидения в бутылке я натерпелся предостаточно. На всю жизнь хватит.

И я опять принялась рассказывать.

Прошло еще восемь часов, а господин Цыпа не выказывал никаких признаков сонливости или усталости. Я же ужасно утомилась от бесконечной импровизации. Теперь я описывала поединки на мечах с единственной целью: не заснуть самой. У Джона батальные сцены наверняка получились бы гораздо лучше.

Наконец, когда я поняла, что больше не смогу выдавить из себя ни единого слова, в саду появилась Айша в сопровождении мисс Угрюмпыль. Неужели невидимый садовник стал свидетелем моей беды и сообщил Айше, что Равиоли Цыпа выбрался из бутылки? Айша выглядела очень сердитой — и на меня, и на господина Цыпу, который тут же стал молить о пощаде. Но когда я объяснила, что случилось и как я провела целый день, рассказывая господину Цыпе сказку, чтобы он меня не убил, Айша расхохоталась.

— Может, это послужит тебе уроком. Нечего лазить повсюду и выпускать на волю безумных джинн, которых посадили в сосуд и закрыли пробкой ради блага окружающих. Правда, этот ифритец все равно не причинил бы тебе никакого вреда. Никто, кроме меня, не обладает джинн-силой в этом дворце. Цыпа совершенно бессилен. И прекрасно об этом знает.

— Но он сказал, что убьет меня! Он хотел превратить меня в мышку, а себя в кота и поохотиться на меня, а потом съесть.

Айша снова засмеялась:

— С таким же успехом это могла бы сделать мисс Угрюмпыль.

— Ну и ну, — выдохнула я и сердито посмотрела на Равиоли Цыпу, который стоял, сдернув темные очки, на коленях перед Айшой и умолял: — Ну пожалуйста, Айша, пожалуйста, не наказывайте меня!

— И не собираюсь, — сказала Айша и указала на меня: — Она сделает это вместо меня.