Уход мгновения в прошлое не означает его уничтожения, а говорит лишь об ослаблении связи между ним и нарастающим настоящим; при нужде эта связь всегда может быть восстановлена (прошлое воскрешено).
8. Вечный Бог, лежащий в нашей глубине, связывает нас воедино во времени и пространстве, связывает нас со всем миром; в Нем каждый из нас вездесущ и непреходящ. Осуществится ли бессмертие или нет — безразлично: всё случится так, как надо, как захочет Бог, как захочет наша собственная глубина, которая лучше нас самих знает наши последние желания. Уверенность в том, что бессмертие может быть осуществлено, если только оно понадобится, сообщает верящему чувство превосходства над смертью, овладения ею, победы над нею.
9. Бог хочет лучшего для меня; всё, что Он хочет, Он может и осуществить; всё будет как надо; забота о бессмертии — забота «о завтрашнем дне», это сомнение в полноте Божественной благости и Божественной силы.
10. Царство Божие — соединение человека со своей надвременной сутью: это исходная свобода, «всё еще» (неизменно) присутствующая в каждом мгновении жизни, и завершающее бессмертие, «уже сейчас» (изначала) достигнутое в каждом мгновении.
11. Мы еще не бессмертны, мы только будем бессмертны, но это бессмертие лежит в нас самих и должно быть нами только открыто.
Во времени лежит не само наше бессмертие, а наше вступление в него, наше знание о нем: открытие, обнаружение нами своей вечности. Это вступление может случиться в теперешней жизни; если оно не случится теперь, то случится «после окончания мира»; но оно может и совсем не случиться — всё зависит от нас самих.
V. Царство Божие вне нас
1. В нашей глубине — Бог, всемогущий и бессмертный. И все-таки: свободна и бессмертна только наша глубина, поверхность косна и тленна. Царство Божие должны разрастись в нас, как семя, — только тогда мы насквозь, целиком станем совершенны. Отсюда эта двойственность: одновременно и наша причастность, и наша внеположность Царству Божию.
Прежде думали, что небо, как твердый голубой купол неподвижно закреплено над землей. Теперь мы знаем, что купола нет: голубизна неба — это голубизна воздуха, воздух и есть уже небо, земля грудь с грудью соприкасается с небом, купается в нем, нет разрыва между землей и небом. Стоя ногами на земле, мы головою и грудью погружены в воздух, в небо. Наша земная жизнь и есть уже рай; другого рад нет и не нужно.
2. Едва поднявшись над землей, мы погружаемся в небо: небо не твердый далекий купол, а окружающий нас воздух. Отменив твердый небесный купол над своей головой, человек приблизил небо вплотную к земле. Но вместе с тем, отменив нижнюю границу неба, человек тем самым отменил и его верхнюю границу — уничтожил не только опору, но и препятствие для дальнейшего роста, — открыл себе путь в бесконечность. Мы изначала находимся в Царстве Божием и вместе с тем можем расти в нем все дальше и дальше.
3. Жизнь, какова она есть, неполная и несовершенная, — все-таки уже бесконечное благо. Это не означает, однако, что цель жизни уже сполна достигнута: то, что «все хорошо», не означает, что не может быть «еще лучше». Блаженное пребывание в жизни не препятствует блаженному нарастанию жизни.
4. Надо культивировать в себе Царство Божие, выращивать его в себе как дар, как «талант». Мы ближе всего к Царству Божию той своей стороной, которая наиболее «гениальна» в нас, — той своей стороной, которой мы способны кого-то или что-то очень любить — бескорыстно и самоотверженно, — и в которой мы способны бесконечно расти — неутомимо и самозабвенно.
5. Царство Божие, как и гениальность, — это скважина в небо. Чтобы скважина расширялась, надо делать только одно: по возможности часто пользоваться ею.
6. Каждый носит в себе свое Царство Божие: свой гений, счастье, талант, задачу, призвание — что- то настолько высокое и прекрасное, что, найдя эту «жемчужину, человек и идет и продает все, что имеет, и покупает ее».
7. Высшее в Христе — не мудрость Его проповеди, не Его чудодейственная сила, а Его добровольная смерть: просто то, что в Гефсиманском саду, перед приходом Иуды со слугами первосвященника, Он мог бежать от опасности и не убежал. Это — высшее в Нем, и вместе с тем это доступно каждому из нас: для того, чтобы совершить это, не надо быть ни гением, ни мессией, ни Богом. Каждому из нас открыт путь к полноте совершенства: высшее совершенство — нравственное, а нравственное совершенство доступно каждому.
8. Для тех, кто достиг Царства Божьего уже здесь, на земле, никакого «воскресения» не надо: они уже бессмертны. Но для тех, кто здесь его не достиг, — для всех нас, для миллионов слабых, — нужно воскресение вне этой жизни. Это только два разреза одного учения о Царстве Божием: «Царство Божие внутри нас» — «вертикальный» разрез, описывающий путь личного спасения для каждого из нас отдельно, здесь и сейчас. И второй разрез, «горизонтальный», — «Царство Божие вне нас», говорящий о спасении всего человечества, даже вообще всего живого — в широком и общеисторическом масштабе.
9. Во мне есть творец и творение. Творец совершенен, творение совершенствуется; творец неизменен и вечен, творение растет в бесконечность. Движение от Творца к творению, излияние творца в творение — движение от Царства Божьего внутри нас к Царству Божьему вне нас. Движение от творения к творцу, погружение творения в творца — движение от Царства Божьего вне нас к Царству Божьему внутри нас.
10. Исторический разрез евангельского учения о Царстве Божием — это Апокалипсис. Само Евангелие, хотя и допускает такой разрез, но больше интересуется персональным разрезом. Все существенное решается не во временном и пространственном порядке, не в мировой бесконечности, а вне времени и пространства, в надмировой вечности. Исторические «века» и «массы» (бесконечные «времена» и «силы небесные») — это количественная сторона вопроса: качественная сторона — спасение одного из нас. Судьба отдельного человека важнее судьбы всего земного шара.
11. Вступление в Царство Божие не зависит от исторических судеб человечества, совершается (может совершиться) в любое мгновение с любым из нас. Вошедший в Царство Божие — светится собственным, а не отраженным светом. Чем больше свечей в комнате, тем лучше, но Аля того, чтобы самому загореться, совсем не надо ждать, пока загорятся другие.
12. Царство Божие внутри нас — восстановление правильных отношений между единичным человеком и Богом, а не людей между собою. Это — возврат Адама в рай, блудного сына к отцу; главные действующие лица — сын и отец, а не сын и его братья. Отношения людей между собой — это уже следствие, но не причина или условие Царства Божия, это уже Царство Божие не только внутри, но и вне нас.
13. Само собой разумеется, что Царство Божие внутри нас не может остаться в нас изолированным, должно перелиться через край, создать Царство Божие и вокруг нас. Не только наше отношение к жизни, но и сама жизнь должна измениться — естественно, без особых усилий должна стать легкой, свободной, безгрешной. И обратно: наличие Царства Божия вокруг нас может очень облегчить наше вступление в него, но только облегчить — решающим моментом все же является наше внутреннее овладение им.
14. Внешние и внутренние условия взаимно поддерживают и направляют друг друга. Наш «горизонтальный» путь сквозь историю есть вместе с тем и наш подъем «в небо». Своим началом этот путь теряется в «первобытных дебрях» истории, своим концом выводит в блеск и сияние «Небесного Иерусалима». Но, помимо этого, он на всем своем протяжении грудью лежит на земле, спиной открыт небу. Царство Божие — это не только радость достижения цели, результат всего пути, но и погруженность в небо уже во время самого пути, бескорыстная радость самой прогулки.
15. Длина пути — бесконечность мировой истории; наше превышение над ним — причастность Царству Божьему. Мы видим дорогу сверху — видим не точку, а отрезок пути; принципиально могли бы видеть даже весь путь от начала до конца, если мы видим его, то только в силу собственной близорукости. Принципиально «все уже достигнуто»: наша дальнозоркость зависит не от положения на пути (дальше или ближе к концу), а от силы глаз высоты роста.
