10. Этот лес на горе, просвечивающий сквозь туман, колокольни и крыши маленького баварского городишки[159], — чем всё это не райские купола и сады? Почему в раю должны расти только пальмы, а не дубы и елки? Ожидать, что в раю окажутся одни только пальмы и дворцы в мавританском стиле — ведь это просто художественная безвкусица: это не рай, а коробка из-под фиников.
11. Красота ландшафта зависит не от того, каков он сам по себе, а от того, каким мы его видим. Воспринимать будничную земную жизнь в свете вечности, переживать ее как один эпизод вечной жизни и соответственно этому ее расценивать — это и значит жить в Царстве Божием. Царство Божие — это видеть земную жизнь «оттуда — сюда», видеть ее освещенной не тусклым земным солнцем, не черным, всё затемняющим солнцем смерти, а ослепительным солнцем вечной жизни.
12. Мы изгнали себя из рая тем, что живем в нем не по-райски. Мы не видим рая вокруг себя, потому что еще не имеем его внутри себя. Мы не видим рая не потому, что его нет, а потому что мы сами — слепы; увидеть, заметить его — значит в него вернуться. Рай, Царство Божие уже даны нам, но еще нами не взяты. Уже сейчас почувствовать (заметить, понять) свою вечность — значит уже сейчас вступить в нее. Войти в Царство Божие и заметить его вокруг себя — это одно и тоже.
13. Всё дело в нас самих. Дело не в отсутствии рая, а в нашей неподготовленности к нему. Поэтому, хотя Царство Божие уже объективно и существует, вне нас оно остается только обещанием, достигнуто оно лишь постольку, поскольку оно также и внутри нас. Не мы входим в Царство Божие, а оно в нас входит; мы должны понемногу проникаться им, сами им стать.
14. Бог создал Адама блаженствующим в раю, создал человека для счастья. Сам Адам нарушил блаженство, съев яблоко познания добра и зла: разделив блаженство на радость и страдание, [умудрившись] в блаженстве увидать страдание. Увидев зло, Адам сам стал злым, нанеся страдание другому, сам стал страдать. Чтобы возвратиться в рай, надо только перестать привередничать, вместо «лучше» и «хуже» увидеть первоначальное сплошное совершенство. Увидеть во всём полноту совершенства — значит
самому стать сполна совершенным и блаженным. А увидеть полноту совершенства можно, только увидев вселенную во всём ее объеме, увидев не здешнее, теперешнее, случайное, а всю мировую историю в ее завершенности: только так обнаружится, зачем теперешнее и случайное было вообще нужно, и почему как часть целого и оно было необходимо, а значит, по-своему и совершенно.
«Человек несчастлив только потому, что не знает, что он счастлив; только потому». (Достоевский) [160].
15. Счастливый человек выполняет задание, поставленное ему Творцом. Бог печалится, видя нас плачущими, и радуется, видя нас счастливыми. Каждой улыбкой мы воздаем хвалу Творцу мира и жизни.
16. Жизнь хороша, мир хорош, всё хорошо. Можно любить и светлые и темные стороны жизни, и солнечное и пасмурное небо, можно любить всю жизнь в целом. Отсюда — безразличие к мелочам жизни, беззаботность, жизнь птиц и цветов. Это не безразличие в буддийском смысле — не отрицание жизни, а скольжение над нею: есть одежда, хлеб, вино, жизнь — хорошо, нет — тоже хорошо. «Благословен и день забот, благословен и тьмы приход»,
17. В страстном отрицании этого мира индусами меньше истинной отрешенности от жизни земной и вместе с тем меньше истинной преданности вечному, всеобъемлющему (а значит включающему в себя и земную жизнь) бытию, чем в христианском полете над миром.
II. Поверхность и глубина
1. Земное зло — поверхность. Надо только достаточно углубиться в мир, чтобы сразу же — здесь и сейчас — наткнуться на полное блаженство и совершенство.
Надо только вырыть из земли «зеленую палочку», про которую в детстве рассказывал Льву Толстому его старший брат, Николай, «на которой написана тайна, как всех людей сделать счастливыми». Надо только отыскать эту палочку, и всё сразу станет хорошо: счастливый человек добр, и добрый человек счастлив.
2. Чем глубже в мир и себя — тем светлее. «Сердце земли — из золота». Каждый из нас, вглядываясь в себя, знает, что его глубочайшая сущность беспорочна, что всё зло только в отклонении от этой сущности. Мы не видим этого в других, потому что только в самих себя мы можем заглянуть достаточно глубоко, только самих себя видим чистыми, премудрыми и прекрасными. Но в действительности все люди одинаковы, все хороши: сущность всякого человека, сущность самой жизни — добра.
3. Вспомним свое раннее детство: мы все были когда-то беспорочны. Всё злое — это позднейшие наслоения на нас, первозданно-чистых, грязь, нас обрызгавшая — наносное, чужое в нас.
Дурное — это лживое. Зло — это неправда, это не мое во мне.
4. Что такое «грязь»? Хлеб грязен, если он упал на пол и к нему пристали частицы земли, но и пол грязен, если на нем остались крошки от упавшего хлеба. «Грязь» — это примесь чужеродного элемента; быть чистым — это быть самим собой. Я грязен, поскольку моя самобытность запачкана фальшью. Высшая добродетель — правдивость.
5. Звери и дети чисты, потому что они правдивы. Они могут быть злы, жестоки, но не лживы. В них есть зло, но нет греха. Грех — внутреннее расщепление с самим собой, отрыв от собственной сердцевины. «Не то делаю, что хочу, чего не хочу, то делаю» (Ап. Павел).
6. Наша сердцевина — Бог, «образ Божий» в нас. Человек оттого и смог создать понятие Бога, что носит его Образ в своей глубине. Надо приблизиться к Богу в себе, тогда удастся увидеть Бога и в мире.
7. «Будьте, как дети» — призыв к чистоте детства, к тому священному в нас, что просвечивает сквозь все внешние наслоения. Мы плохи только тем, что оказались не в силах удержаться на первоначальной высоте, соблазнились, пали. Каждый из нас повторяет грех Адама, каждый съедает яблоко познания добра и зла и лишается благодаря этому рая.
8. Наше грехопадение начинает совершаться с момента рождения и продолжается до самой смерти. Но непрерывно идет и процесс нашего просветления, нашего вхождения в Царство Божие.
9. Снаружи — два встречных процесса: грехопадение и преображение. Их трение друг о друга создает всю напряженность жизни. Сердцевина же — неизменна. В нашей глубине мы еще до сих пор настолько же совершенны, насколько были совершенны в день нашего сотворения и насколько будем совершенны в день нашего воскресения.
10. Зло — только результат нашей слабости. Зло — только уступка чрезмерно мягкой и робкой души грубому, напирающему, требующему сопротивления миру: защищая себя, ядро обволакивается жесткой скорлупой. Наши поверхности грубы; трением друг о друга они еще больше ожесточаются и огрубляются, но наша сердцевина первозданно-нежна. Поэтому мы и бываем поражены внутренней красотой ближнего, когда нам удается заглянуть в него достаточно глубоко.
«Всё понять — всё простить».
11. Мы все очень, очень хороши. Наше несовершенство — неумение себя, настоящего, понять и неумение себя, настоящего, выразить.
12. Каждый из нас одновременно и святой, и преступник. Что такое наша жизнь — цепь подвигов, героическая борьба с одолевающими нас внешними соблазнами, или отречение от нашей сущности, грех, преступление, предательство? Каждый поступок можно осветить с различных сторон: даже в худшем можно увидеть только бессилие, и даже в лучшем — утонченное себялюбие и своекорыстие. Если на страшном суде судить нас будет Бог, Он полностью нас поймет и оправдает, если судить будет чёрт — посмеется над нами и целиком осудит.
13. Беда человека, что не кто-нибудь другой, а он сам себя судит, а в нем — не только Бог, но и дьявол.
III. Царстве Божие и эстетическое созерцание
1. «Если бы чёрт проскакал много сотен тысяч миль, чтобы попасть на небо и увидеть его, он всё-
