Ему не хотелось возиться с людишками и, выполняя условия договора, лично давить каждого, поэтому он просто вызвал из Тьмы нескольких демонов рангом пониже и приказал им очистить местность. Сейги, мунглайры и шуд-хо взялись за работу, а когда, в скором времени, никого из нападавших уже не осталось, Эрдан приказал им вернуться обратно. Сам же он, переместившись в башню, сообщил человеку, что свою часть договора он выполнил. Граф был поражен могуществом, которому стал свидетелем, и, когда Эрдан выразил желание остаться и погостить в замке некоторое время, отказать ему не посмел.

Лизаре, дочери графа, было шестнадцать лет. Эрдан был красив от природы, его сила, присущее демонам обаяние, тьма, которая таилась в нем, страх, который он внушал даже самым благородным и сильным рыцарям, служившим отцу Лизары и даже самому графу породили в сердце девушки влечение к таинственному гостю. В своих мечтаниях она представляла, как ложится с ним. И иногда в тех грезах ее герой был самим воплощением нежности, иногда, напротив - жестокости и силы: Лизара представляла, как он терзает ее, и сильнейшее возбуждение охватывало ее. В этих мечтаниях не было ничего необычного, ведь многие люди предаются им, полагая, что воображаемый внутренний мир недоступен никому, кроме них самих. Однако Эрдан, хотя и жил как человек, был не только человеком. Стихия была по-прежнему открыта ему, ведь он носил ее Имя в собственном сердце. Он мог полностью перестать быть человеком, но полностью перестать быть порождением Тьмы - не мог: мог лишь спрятать от чужих взоров свою темную сущность, но она всегда была с ним, и он, носитель Имени, всегда какой-то своей частью смотрел во Тьму. Поэтому души людей были открыты ему, и хотя он, живя в замке, не особенно к ним приглядывался, однако желания Лизары невозможно было не заметить. Эти желания, настойчивые и страстные, он воспринял как открытый призыв, ведь то, что казалось Лизаре ее внутренним миром, для Эрдана-демона было внешним миром, объективной реальностью. Она сама неотвязно приглашала Эрдана войти в пространство ее душ, усилием ума проецируя внутрь себя его образ и наполняя образ силой своих желаний. Связь же между образом и первообразом, для людей совершенно неочевидная, ддя демонов очевидна вполне. Для обитателей замка Лизара была скромной и кроткой девочкой, и это было правдой, для Эрдана же она была неудовлетворенной развратницей, уличной шлюхой, которая хватает клиента за рукав и тащит к себе в дом - и это тоже было правдой. В конце концов он реидалздадаться ее уговорам и войти туда, куда его так настойчиво приглашали - и вот, один из самых страстных, мучительных снов Лизары стал реальностью: Эрдан создал эту реальность для нее. Впрочем, это не совсем верно: реальность создала сама Лизара - Эрдан лишь пришел туда, куда его звали, соединившись со своим образом в ее воображении, и, кроме того, утянул ее в это «воображаемое» пространство целиком, вместе с телом. Там они предались неистовой любви, ибо таковы были условия реальности, определенные самой Лизарой, и эти законы исключали трезвое восприятие мира, и вопросы «что происходит?», «как я здесь оказалась?» были невозможны, как невозможно было здесь и само мышление, способное породить сомнения или ясное, бесстрастное осмысление действительности. Когда они насытились друг другом, то расстались, Лизара же, очнувшись в своей кровати, не могла понять, что это было; нечто действительное или же необычайно яркий сон. Она не понимала, что между «действительным» и «сном» нет непреодолимой границы. Она не могла и спросить Эрдана о произошедшем: как ей, девушке, не всходившей еще на супружеское ложе, задать такой вопрос мужчине, с которым она в обычной жизни никогда не общалась? Сомнения томили ее, а Эрдан никак не давал знать о том, что было, потому что днем в замке они оба были на виду. Кроме того, по его мнению, он и без того уделил ей немало времени ночью, днем же он предпочитал заниматься своими делами: приноравливать восприятие к человеческому миру и потихоньку разбираться с тем, как можно реализовать способности и силы, приобретенные им в состоянии демона, в человеческом мире, какие непредвиденные последствия и новые свойства приобретает здесь его волшебство.

Через некоторое время Лизара пожелала его вновь, и он вновь пришел, и так происходило несколько раз. В конце концов ей стало ясно, что эти мечты и сны - не просто мечты и сны, а нечто большее. Она поняла, что может определять, как будет выглядеть реальность, обстановка их встреч, и стала чаще «заказывать» такие миры, в которых их отношения развивались в романтической обстановке. Поняв, что происходящее - нечто больше, чем сон, отказываться от встреч Лизара не стала: ведь ей нравилось то, что происходило с ней, а выказывать скромность и целомудрие после того, как она неоднократно, по собственной воле, возлегла с Эрданом, после того как предалась с ним в своих мечтах едва ли не всем возможным извращениям, было бы слишком большим лицемерием.

Все это продолжалось к их взаимному удовольствию до тех пор, пока Лизара не обнаружила вдруг, что беременна. Осознав это, она пришла в смятение и не нашла ничего лучшего, как рассказать о своем положении отцу и матери. Граф чрезвычайно разъярился, и эту ярость питало подспудное чувство вины: ведь он сам пригласил в дом демона, соблазнившего затем его дочь. Отец и мать пришли в ужас от мысли о том, что может родиться от такого союза. Графиня позвала знахарку, и, пока они готовили зелье, предназначенное для того, чтобы вытравить нечестивый плод, граф собрал верных ему людей, Хотя сила демона и страшила ею, он все же полагал, что сумеет удержать Эрдана чарами, по крайней мере какое-то время - ведь тогда, в башне, в самом начале их знакомства, демон подчинился его заклинаниям и сделал все так как желал граф. Уповая на то, что, пока граф будет удерживать демона посредством волшебства, они сумеют добраться до врага и изрубить в капусту. Рыцари и воины отправились в те покои, где жил Эрдан. Для Эрдана это вторжение стало неожаданностью, поскольку в это самое время он ставил один очень тонкий и напряженный магический эксперимент, суть которого состояла в преобразовании энергий на весьма высоких планах существования. Все его внимание было поглощено процессом, и он не сразу отвлекся, когда в его комнату ворвались вооруженные люди. План графа едва не удался, и воины даже сумели ранить Эрдана - последнее, впрочем, чрезвычайно разозлило его, когда он все-таки пришел в чувство и понял, что происходит. Обычные люди не живут долго с проткнутым сердцем, но он, перейдя в демоническое состояние, исцелил себя и уничтожил всех, кто находился в комнате. Он пожелал отомстить графу за его вероломство и, подобный столбу черного дыма, проник в заклинательные покои. Хозяин замка в это время проводил там свои жалкие и бесполезные ритуальные процедуры, направленные на то, чтобы обессилить врага, ведь он еще не знал о смерти своих воинов. Здесь же находилась Лизара, покрывшаяся испариной и впавшая в бессознательное состояние от зелья, которое ей дали. Эрдан убил графа, а затем прикончил графиню и служившую ей знахарку - ведь если первый предал его, то последние пытались лишить жизни его ребенка. Он исцелил Лизару и вывел отраву из ее тела, захватил замок й объявил себя владельцем этих земель. Часть прислуги бежала в страхе перед демоном, другие предпочли остаться, ибо им некуда было идти. Жители окрестных деревень пытались оказать Эрдану сопротивление, но ой раздавил их ополчение без труда, и тогда они покорились, признав его силу и получив заверения в том, что ни им, ни их семьям ничего не угрожает. Эрдан пришел к мысли, что статус «демона» сильно вредит ему и стал выдавать себя просто за могущественного мага - впрочем, его сложная природа, преобразившаяся после принятия Имени, включала в себя, как уже говорилось выше, и человеческую составляющую, и поэтому Эрдан не лгал: человеческой своей половиной он и был магом, о другой же половине теперь он предпочитал умалчивать.

Лизара родила дочь, однако счастливой семьи у них с Эрданом так и не получилось. Ведь Лизара терзалась виной за случившееся: она полагала, что если бы не ее утехи с Эрданом, ее родители были бы живы. Вскоре после рождения ребенка она покончила с собой. Эрдану ее поступок был неприятен, однако он не слишком горевал, поскольку не любил ее (хотя и был готов заботиться о ней и защищать ее, как свою женщину). По-настоящему была дорога ему не Лизара, а Дана, их дочь, в которой Эрдан видел свое продолжение. Когда-то давно у него была семья, но все ее члены погибли в ходе внутренней войны в Кильбрене, теперь же, как-то неожиданно и вдруг, Эрдан перестал быть одинок - рядом с ним появилось родственное существо, требующее заботы и внимания,

Он вырастил Дану и обучил ее волшебству. Король тех земель, где он жил, пошел войной на «демона», но Эрдан убил его, и наследник трона, наученный горьким опытом, предпочел де-юре признать то положение, которое установилось де-факто. Графство, спустя много лет после захвата, было признано принадлежащим Эрдану, и походов в его земли больше не объявлялось. Дела по управлению графством самого Эрдана интересовали мало. Дабы не тратить на них лишнее время, он предпочел устроить все так, чтобы все совершалось и без его постоянного вмешательства. Выпущенные из замка порождения тьмы быстро покончили с разбойниками, а лидрисы и подобные им мелкие твари бдительно следили за тем, что происходит в подвластных Эрдану землях. Новый граф существенно снизил налоги, потому что ему, чтобы защищать свои владения не нужна была большая армия, он не тратился на роскошь, предпочитая балам и приемам спокойную жизнь, сводившуюся к изучению того, как работает демонская магия в человеческом мире, и к обучению Даны.

По мере того, как Дана росла, он все чаще вспоминал о мире, в котором когда-то родился. Друзья и родные, истребленные Джейбрином, представали в его воспоминаниях живыми и деятельными. Размолвки и серые будни стерлись о время. О родных и друзьях память сохранила только самые дорогие воспоминания, И вместе с воспоминаниями возвращалась ненависть к их убийцам. Он слишком долго был оторван от миров людей, там, в мирах демонов, человеческие переживания казались чем-то невзрачным и тусклым. Теперь они снова обрели яркость. Вернуться в Кильбрен его побуждала и мысль о Дане: Кильбренийский Источник мот бы раскрыть ее Дар быстро и легко. Эрдан решил вернуться в Кильбрен тайно и разузнать, что там произошло, и ему не составило труда осуществить свое намерение. Так, оставаясь незамеченным, он узнал обо всех событиях, произошедших за два последних столетия, о репрессиях приора, о мятежах, о расколе клана Кион на две враждующие партии ита-Риттайн и ита-Берайни, Большинство личных врагов Эрдана отошло в мир иной, но оставалось еще как минимум четверо высокорожденных, чьи жизни он должен был забрать, чтобы иметь возможность рернуться к Кильбрен без опасений: Джейбрин, Майдлар, Вомфад и Халгар. Джейбрин стоял здесь на особом месте - последняя цель, самая желанная и самая опасная. Эрдан начал с убийства Халгара, старшего сына приора, принимавшего самое деятельное участие в истреблении потомков Гарабинда - выследил и прикончил принца без всякой жалости. Джейбрин затеял расследование, и Эрдан едва не попался, несмотря на то, что он пользовался заклинаниями, искажающими эфирные и информационные следы, его все же сумели вычислить. В месте, которое он использовал в качестве базы в Кильбрене, организовали засаду. К счастью для себя, Эрдан почувствовал неладное и успел бежать во Тьму. Некоторые из прихвостней Джейбрина увязались за ним, но в пространствах своей Стихии Эрдан имел огромные преимущества и без труда перебил преследователей. Некоторое время он не появлялся в Кильбрене, понимая, что следует изменить свои планы: несмотря на приобретенное могущество, в человеческих мирах несколько высокорожденных, действуя сообща, сумели бы скрутить его - ведь многие из них так же, как Эрдан, были причастны к Высшей Магии: у Эрдана было Имя, у них - различные хеллаэнские Тертшауры, инициацию в которых они прошли. Действовать в одиночку было слишком рискованно. Требовались союзники и Эрдан пришел к мысли, что разумнее всего будет присоединиться к какой-либо партии, противостоящей приору. Собственно, выбор был невелик, потому что и Ксейдзан, и Хаграйд некогда поддержали Джейбрина. Он встретился с Кетравом и быстро сошелся с ним, возникло даже некое подобие дружбы. Кетрав сумел кое-что узнать о приобретенных Эрданом силах и справедливо ценил столь могущественного союзника, в то время как Эрдану Кетрав требовался для того, чтобы быть в курсе происходящих при Дворе событий и действовать продуманно и организовано, полагаясь не на удачу, а на трезвый расчет. Ибо Эрдан не был стратегом, он практически никогда не строил далеко идущих планов, не загадывал наперед. Он привык действовать интуитивно, спонтанно, но понимал, что на одном только везении и вдохновении Джейбрина не победить. Ита-Берайни подготавливали убийство приора, и в нем Эрдану отводилась немаловажная роль, однако приор был убит иначе, без их участия. С одной стороны, это путало все карты, нарушало все планы, часть из которых была осуществлена, но, другая, большая, еще не успела реализоваться, с другой же стороны случившееся открывало новые возможности. Еще раньше Кетрав спрашивал Эрдана о его семье, Эрдан упомянул о том, что у него есть дочь, и Кетрав выразил желание познакомиться с вей. Эрдан отказал в просьбе под каким-то благовидным предлогом, однако само предложение Кетрава заставило его задуматься о том, как и при каких обстоятельствах он будет знакомить Дану с родней. За себя он не опасался, но дочь была слишком юна и уязвима, и даже если к моменту открытого появления Даны и ее отца в Кильбрене все личные враги Эрдана будут мертвы, у этих врагов имелись друзья и родичи, которые наверняка захотят отомстить. Тогда Эрдан на некоторое время вернулся в Омрон, но еще прежде ушел во Тьму и прислушался к голосам людей, которые звучали там. Ибо когда человек мучается от боли, пребывает в отчаянье, ненависти, в безразличии, в злобе, в предвкушении тайны - голос его души слышен во Тьме. Эрдану-демону нужен был голос молодой девушки. Таковая незамедлительно нашлась - одна из великого множества самоубийц, совершающих свой последний шаг. Эрдану нужна была самоубийца, потому что душа самоубийцы, равно как и