содержание в ту или иную форму. Эта тонкая структура - ни смысл, ни внешний знак, указывающий на смысл, а то, что собирает их воедино; и в эту структуру, как необходимая ее часть, входит и собственная воля произносящего слово. Поэтому простой человек не может вместить в себя много Форм -ведь Формы весьма сильны по причине близости к Истинным Именам, и слабого Дара недостаточно, чтобы удержать их. Тем более трудно вместить в себя Имя - большинству младших богов известно, в лучшем случае, лишь несколько Имен. Колдовского Дара Эрдана хватило, чтобы вместить одно, и Имя, которое он получил, было Именем Тьмы. Ему казалось, что он чувствует Имя в себе - когда он думал о нем, перед мысленным взором возникал то образ сложного вращающегося символа, то сгустка пульсирующей темноты, то неописуемых врат в никуда, на предельную глубину Стихии. Тьма поселилась в его груди, потому что Имена произносятся не устами, а сердцем.

Он долго стоял там, у иссохшего тела бога, привыкая к изменениям, которые производила в нем приобретенная сила. Восприятие его изменилось, стало больше и глубже, а также сместилось в ту часть энергетического спектра, где властвуют ночь, пустота и тайна. Нельзя сказать, что он перестал быть человеком - Имя не поработило его, он был достаточно силен, чтобы принять его мощь, но он уже был не только человеком, но и кем-то большим; его природа усложнилась, и хотя сама личность, кайи - то, что воплощается в природе - осталась прежней. Прежняя человеческая природа включалось в новую природу как часть. «Человек» стало для него лишь одним из возможных состояний, но были и другие, и для существования здесь, в мире духов, они подходили куда больше. Он изменился, перешел в иной способ существования. Он стал терафимом, потоком живой темноты, и вошел в Стихию как в открытую дверь. Каждая из Стихий внутри себя - это целая вселенная; так же, как Эрдан мог теперь переходить из состояния человека Состояние высшего демона, так же и Стихии имеют свои способы существования, величайшие из которых именуются Царствами: вся совокупность Стихий, организованная по общим правилам,- и составляет одно Царство; организация Стихий по другим правилам - иное Царство. Но если войти в саму Стихию и погрузиться в ее недра, различия между Царствами будут иными либо вовсе не будут иметь никакого значения. Можно провести аналогию с предметом, который разглядывается с разных сторон: разные стороны предмета - это разные Царства, а сам предмет - Стихия. Но внутри предмета различия между сторонами видятся иначе: внешние образы пропадают, внутренний же образ дает понимание нерасторжимого единства предмета, который со стороны хотя и может выглядеть по-разному, внутри всегда остается единым целым.

Так началось его странствие в глубинах Тьмы, продолжавшееся, по людскому летоисчислению, более столетья. Его ждало множество тайн и открытий, невообразимые опасности и удивительные создания таились там, далеко за пределами обыденности - рассказать о путешествий Эрдана можно было бы многое, но здесь этому повествованию нет места. Он сам, пребывая в состоянии демона, свободно общался с обитателями Тьмы - в своей новой форме он мыслил, чувствовал и действовал, как демон. Иногда ему приходилось сражаться, отстаивая свое право на существование или ради того, чтобы заполучить желаемое. Он жил в согласии с логикой тех миров, в которых находился, и не смотря на все опасности, чувствовал себя в них как дома. В образе демона он совершал действия, которые, будучи описаны на языке людей, представились бы людям чем-то совершенно омерзительным, неестественным, невозможным, однако для Эрдана- демона они были совершенно естественны и нормальны. Он беседовал с темными богами и древними созданиями, помнящими еще эпоху великой империи, воздвигнутой здесь двуликой Богиней Ночи - одной из шести Истинных Богов, некогда владевших всем мирозданием. Он бывал в Пределах и в Преисподней, возвращался в Сущее и поднимался на Небеса - во всех этих Царствах Тьма проявляла себя, хотя и по-разному: как боль, ненависть, злоба и страх, как беспроглядный мрак, как столбы дыма от бескрайних пожарищ, как душная темнота подземелий - в Аду; как отсутствие света, холод и пустота, равнодушие смерти - в Пределах; как отдых и тайна, как тишина спящего мира, как темнота немеречья, как время сов и волков - в Сущем; как бескрайная звездная ночь, как молчание, которое глубже слов, как понимание, которое невозможно выразить, как откровение, не имеющее ни образа, ни вида - в Небесах. Четыре формы Тьмы, и Эрдан узнал их все. Он не был в Чарах, потому что ни одна из Стихий там не изобильна, Чары - место знаков при все более и более тускнеющим и выцветающем их содержании, место голых структур без всякого наполнения; и не вступал в Царство Бреда, потому что хотя безумие иможет быть рассмотрено как форма Тьмы - помрачение разума, затемнение сознания - но при погружении в это Царство все Стихии сливаются в единую кипящую аморфную массу, и в этом смысле Безумие совершенно противоположно Чарам - в Царстве Безумия величайшее изобилие силы, но эта сила никак не оформлена, она не поддается никакому порядку, привносимому извне, но, напротив, сама пожирает как те структуры, в которые ее пытаются заключить, так и тех, кто пытается.

Но и четыре Царства, где Тьма может существовать в своем естественном виде, не исчезая и не становясь чем-то другим, открыли Эрдану столько тайн и дали ему столько знаний, что, как уже говорилось выше, он более полутора столетий постигал открытое и насыщался Даруемым, не вспоминая о мире, в котором когда-то родился, равно как и о собственной человечности - которая, впрочем, не исчезла совсем, но затаилась в нем до времени. Его возвращение началось с того, что он узнал, что миры Тьмы, которые казались ему столь далекими от реальности людей, на самом деле соприкасаются с ними весьма близко. Ведь в человеке Тьма - как, впрочем, и остальные стихии - так же по-своему выражает себя. Человек не замкнут на себе самом, он - точка пересечения огромного множества реальностей, соединение всех Стихий, отделенное от них лишь по видимости, только лишь с его собственной точки зрения. В этом - причина того, почему многие духи предпочитают приходить в человеческие реальности через человека или при его посредстве: им,: пребывающим в пространствах их собственных Стихиях, человек видится некой дверью, ведущей во вне, в миры, которые им неизвестны и чужды, а потому - интересны и привлекательны. Естественно, человек не единственная точка выхода из Стихии, лишь одна из возможных, но именно человек, что вполне естественно, служит для духов знаком, ориентиром того, «куда» надо идти, дабы выйти в человеческую реальность. Ведь самих реальностей, иных по отношению тс Стихии, внутри которой они обитают, духи и демоны часто не видят вовсе, и, чтобы перейти в эти реальности, им приходится использовать пути, проложенные самой Стихией, и самый удобный и короткий в реальность, задаваемую восприятием человека - через человека или посредством человека. Как правило, люди даже не подозревают о том, что служат дорогой для духов и демонов, те осуществляют свои переходы, не показываясь, если это не служит их целям. Даже в своем, человеческом мире люди слишком слепы, чтобы их видеть; беспричинный порыв, гнев, желание, страх - вот колебания в душе, оставленные тем или иным бесплотным созданием, что пробралось по незримым нитям, узловое сплетение которых человек называет своей душой, пришло из ниоткуда и проследовало дальше, не особенно задумываясь о том, что послужило - вернее, кто послужил - ему дорогой.

Узнав об этих путях, посмотрев на человека «изнутри», Эрдан стал вспоминать о том, что и сам когда-то жил среди людей. Памятъ о том, как он тогда воспринимал мир, привела его в замешательство. Глубина стихии становилась одновременно глубиной человека - по той простой причине, что не существовало никакой границы между тем, что человек мог бы назвать «своим внутренние миром» и бескрайними пространствами Стихии. Субъективное для человека становилось вполне объективным для духов. Впрочем, границу можно было провести, хотя и весьма условно, там где заканчивалась власть человека над собой. В этом смысле, человек в мире духов не владел практически ничем - ибо даже над возникающими внутри эмоциями и влечениями большинство людей не имели никакой власти, но слепо подчинялись им, воображая, будто бы поступают по своей воле - в то время как, напротив, эти самые колебания, задаваемые во многих случаях всего лишь случайными движениями духов и демонов, прошедшими мимо человека, и становились тем, что определяло расположение человеческой воли. Так же, как деревья и камни в мире людей, так и сами люди в мире духов нередко воспринимались их обитателями как некий материал, инертная бессознательная данность, как объекты, не имеющие - или, по крайней мере, не проявляющие - никакой собственной воли. Как бесконечное величие - ведь они содержали в себе весь мир, и как бесконечное ничтожество - ведь это мир владел ими, а не они миром - вот как увидел терафим Тьмы людей, к числу которых некогда принадлежал и он сам. Его созерцание длилось годы, а может быть и десятилетия - внутренний мир человека, из которого сам человек знает лишь самую малую часть поверхности, тот «узел», место пересечения стихий, для духов - это целый лабиринт; нет - огромный многоуровневый город; сложнейший мир, не менее реальный, чем прочие, нечеловеческие миры в глубинах Тьмы, образованные сознанием богов и демонических властителей.

В мире, называемом Омрон, жил некий граф, который вел безнадежную войну против вторгшихся на его земли захватчиков. Покорив его земли и разбив спешно собранное войско, нападавшие уже подступили к самим стенам графского замка и должны были в скором времени захватить его, друзья и союзники, которых граф просил о помощи, предали его и не прислали войска. В черном отчаянии он хотел собственноручно убить жену и дочь, потому что знал: их участь, если они попадут в руки врага, будет страшнее смерти. Однако он так и не смог заставить себя совершить то, что намеревался. Тогда он взошел на самый верх донжона, в залу, служившую ему в качестве заклинательных покоев, и, совершив ритуал, предложил свою душу обитателям Тьмы в обмен на помощь в этой войне. Хотя он и не был сильным колдуном, некоторым Даром обладал, и он сумел вызвать в человеческую реальность весьма могущественного демона… и этим демоном был Эрдан. По крайней мере, так ситуация выглядела с точки зрения человека, с точки зрения же вызванного было иначе: потратив некоторое время на изучение конгломерата психоэнергетических структур в бессознательном отдельных людей и человеческих коллективов, Эрдан пришел к мысли, что пора бы вернуться назад, в форму человека, и взглянуть на мир сдругой стороны. Из всех путей, которые он видел, он выбрал ближайший, и этим ближайшим оказалась воля графа, предающего себя Тьме. У графа, конечно, не хватило бы ни силы, ни знаний, чтобы заклясть столь могущественного демона, но путь, который он создал, был пригоден для Эрдана, и последний прошел по нему, распугав мелких демонов, привлеченных предложением сделки: часть из них желала обмануть человека и урвать что-нибудь из предлагаемого так, чтобы заплатить мало или не заплатить вовсе, другие же служили посыльными у более могущественных демонов, и стремились купить душу для того, чтобы затем отнести ее хозяевам, располагавшими разнообразными способами выжимания сока из приобретенных душ.

Граф стоял в колдовском круге, предназначенном для вызывающего, Эрдан появился в круге, предназначенном для вызываемого, - сразу же, для удобства, перейдя в свою прежнюю человеческую форму. Хотя ему не составляло никакого труда сломать заклятья, предназначенные для того, чтобы удержать вызванное существо, создавшаяся ситуация позабавила его и он не стал демонстрировать силу и пугать человека. К тому же ему было любопытно, для чего тот его вызвал. Граф, который вовсе не был уверен в том, что удастся призвать вообще хоть кого-то сложнее импа или лидриса, преисполнился уверенности в собственных силах и вообразил, будто удерживающие заклятья действительно являются препятствием для демона. Впоследствии этот обман или, скорее, самообман графа, принес немало бед им обоим.

Эрдан согласился помочь графу - ему было несложно выполнить эту просьбу. Однако душа графа, предлагавшаяся в обмен на помощь, была ему ни к чему. Он был готов выполнить просьбу просто так, однако граф не поверил ему: он подозревал демона в обмане и думал, что тот лишь для виду выказывает себя этаким благодетелем. Ведь, если не будет заключен договор, Демон, выйдя из круга, сможет делать все, что ему заблагорассудится. Эрдану не хотелось спорить, доказывая, что все, что ему нужно от этого человека - немного пожить в его замке, дабы привыкнуть к человеческой реальности, к тем схемам восприятия, которые прелагают единый мир в тот мир, каким его видят люди. Поэтому он согласился, сказав, что заберет душу графа после его смерти. На самом же деле они так и не заключили полноценный договор, ибо Эрдан не прибег к магическим узам, которыми скрепляются подобные сделки, а граф был слишком плохим демонологом и полагал, что колдовские узы появляются сами собой по достижении устной договоренности. На деле же, заключать договор с демонами могут лишь те, кто способен соединить с устной договоренностью соответствущее колдовское действие гэемона, своим согласием демон открывается этому действию. Может быть и наоборот, когда Узы накладывает демон, однако в этом случае колдун, как минимум, должен уметь чувствовать их, иначе договор не будет иметь никакого значения.

Граф выпустил его из круга и подведя к окну, показал на людей, которых следовало уничтожить - захватчики в это время готовились к новому штурму. Став потоком живой тьмы, Эрдан перетек на поле. Здесь он обернулся к Стихии, частью которой после обретения Имени стал сам. Так же для людей есть направления вперед-назад, вправо-влево, вверх-вниз, для Эрдана одним из направлений была Тьма - он был сращен с ней; и между ним и Стихией не было никаких границ.