точно знала, что делала, планировала каждый свой шаг, здраво мыслила и была очень осторожна. Однако, наблюдая за ней в течение разговора, он интуитивно ощутил, что за этой сделкой скрывается что-то большее, и это изумило его.
Наконец, когда они обсудили все детали «захвата», наступило время сказать о своем решении Нику. Он хотел быть уверенным и иметь все доказательства относительно того, что Элли его дочь. Хотя сердце подсказало ему об этом в тот же миг, как только он увидел ее. Он наклонился вперед, уперся ладонями в стол и, глядя Элли в глаза, спросил:
— Итак, вы думаете, что сможете победить?
— Победа будет за мной! — не колеблясь, произнесла она. И сила ее снова удивила Ника. — Но без вашего голоса это будет нелегко, — добавила она.
Ее прямота понравилась Нику.
— Скажите мне, Элли, что получите вы от этого лично для себя?
Глаза ее загорелись темным пламенем.
— Лично очень мало, — солгала она, опустив глаза. — Я думаю, радость победы. Вот и все. — Элли замолчала, ибо только одна знала, что стоит за этими словами. — Остальное — интересы «Хэдли Тейлор Йорк».
Ник на минуту заколебался. Он не хотел открывать, как долго и осторожно все эти годы подбирался к «Трайтиш». Это была его личная месть.
— Я владею акциями «Трайтиш», которые составляют восемь процентов, — весомо произнес он.
Это был оглушающий факт, перевес в игре. Элли застыла.
Эдвард пришел в себя первым:
— Это гораздо больше, чем мы предполагали.
Она бросила на Эдварда косой взгляд и увидела, как судорожно он стиснул зубы.
— Без вашей поддержки, Ник, все, что мы обсуждали, становится бессмысленным.
Ник хранил молчание, и Эдварда стали одолевать сомнения.
— Мы можем сказать немного больше…
Ник поднял руку, останавливая Эдварда.
— Я знаю, Эдвард, я уже принял решение во время нашей короткой встречи.
Эдвард насторожился. И тогда Ник весело улыбнулся.
— Я решил отдать свой голос, чтобы «Хэдли Тейлор Йорк» захватила «Трайтиш». — Он сразу почувствовал, как спало болезненное напряжение между ними. — Это было так просто сделать, — добавил он, вставая. — Поздравляю и удачи вам. — Он протянул руку Элли.
Та с благодарностью пожала ее. Она была так ошеломлена, что не находила слов. Эдвард встал и тоже пожал Нику руку.
— Спасибо, Ник. Вы не пожалеете о своем решении, — сказал он бесцветным голосом.
Ник улыбнулся:
— Я не слишком надеюсь на это, Эдвард.
Эдвард с удовольствием бы рассмеялся такому ответу, если бы не был так измочален. Тем временем Ник прошел к бару, открыл скрытую под деревом дверцу морозильника и достал бутылку шампанского.
— Я сейчас предлагаю выпить за это. — Он отнес бутылку вместе с высокими хрустальными бокалами к столу. Потом взглянул на часы. — И, если вы согласны, буду рад пригласить вас на обед.
Эдвард посмотрел на Элли — она кивнула. Ее облегчение стало медленно сменяться болезненной радостью.
Хлопнула пробка. Ник разлил по бокалам шампанское и передал один бокал Элли. Ему так много хотелось сказать ей, но прошло еще слишком мало времени. Он растерял все слова и не знал, с чего начать. Поэтому Элли опередила его.
— Тост за новую деловую дружбу! — провозгласила она, и их бокалы зазвенели. — За новую дружбу, — повторила она и вдруг улыбнулась.
— Да, за новую дружбу, — с радостью согласился Ник, отпив глоток шампанского и почувствовав себя помолодевшим.
Было уже за полночь, когда Эдвард и Элли вернулись в «Регент». Он открыл перед ней дверь в прохладный от кондиционеров вестибюль отеля. Их каблуки громко стучали по мраморному полу.
— Хочешь что-нибудь выпить в моем номере? — спросила Элли, не глядя на него. Она провоцировала Эдварда, не желая расставаться с ним.
Он заколебался, стараясь оставаться равнодушным.
— Вообще-то можно, — пробормотал он через несколько секунд.
Когда лифт поднял их, они молча подошли к люксу. Элли отперла дверь. Эдвард вдруг занервничал и почувствовал раздражение.
Она подошла к мини-бару, сбросив на ходу жакет. Элли и представить себе не могла, каким чувственным было это движение. Наклонившись, она открыла морозильник и заглянула в него.
— Что ты будешь пить? Бренди? Виски? Здесь есть бутылка австралийского вина! Давай я открою его?
— Прекрасно, — согласился он, выходя на балкон, чтобы глотнуть свежего воздуха. Посмотрев вниз на полночно-синюю гладь океана, он успокоился.
— Вот! — Элли стояла в дверях и протягивала ему вино. Лицо ее было едва различимо.
Эдвард взял бокал и вновь повернулся к океану. Догадываясь о его волнении, Элли потихоньку обошла его и прислонилась к стене.
— Эдвард!
Он продолжал смотреть вниз.
— Эдвард, я хочу тебе что-то сказать. — Голос ее звучал мягко, завораживающе. Элли порывисто придвинулась к нему.
И он мгновенно обернулся:
— Нет, Элли, не надо. Ничего не говори.
— Но я хочу. — Она отступила в тень, и лицо ее таинственно засветилось. Чувства его начали закипать.
— Эдвард… Я…
Он стоял, глядя на нее, и вдруг его бросило в дрожь. Тогда он протянул руку, прижал ее к себе и, обнимая, стал гладить блестящую копну волос. Он слышал, как; она что-то шептала ему в грудь, но слова терялись.
Нежно отстранив ее от себя, он расстегнул ей блузку и спустил с плеч. Затем наклонился и поцеловал ложбинку у шеи. Все это время Элли казалось, что она смотрит на себя со стороны.
Под его руками шелк нижнего белья соскользнул. Холодный воздух, касаясь кожи, заставлял ее дрожать. Не отрывая от нее взгляда, Эдвард отошел. И тогда, расстегнув застежку, она сбросила на пол юбку, нижнее белье и осталась обнаженной.
Приблизившись, он стал медленно исследовать пальцами все изгибы ее тела: коснулся соска ее пышной груди, затем погладил спину. Она не смущалась — обнаженность делала ее сильнее, радостнее и могущественнее. Он собрал ее волосы и, обмотав вокруг своей руки, откинул голову назад, заставив ее тело изогнуться дугой, а потом сильно прижал к себе ее бедра. Наклонившись, он стал целовать ее губы.
Сила страсти Элли разрушила все его самообладание. Он потихоньку прижал ее к стене и, не прекращая поцелуя, расстегнул брюки. Затем легко раздвинул ей ноги и, слегка приподняв и притянув к себе, оказался глубоко внутри нее. Она закричала.
Медленно двигаясь, он крепко держал ее за бедра. Прерывисто дыша, она смотрела на него дикими потемневшими глазами, и он чувствовал, как страсть и возбуждение полыхают внутри ее тела. Он еще сильнее прижал ее к себе, а она обвила его ногами. Движения его убыстрились. И хотя спина чувствовала шероховатость стены, она не могла сдержать стонов наслаждения. Наконец разгоревшийся в ней огонь достиг своего пика, и тогда Эдвард дал себе волю. Интенсивность его взрыва была столь сильна, что он закричал.
Потом они стояли, обнявшись, в холодной ночной тишине. Он гладил ее волосы и слышал тихое
