— Эдвард, ты забываешь, насколько умен был Чарльз Тейлор. Он точно рассчитал, сколько потребуется времени, чтобы вливание стрептокинеза убило его. Он выждал, когда уйдет медсестра, а затем увеличил дозу. Это заняло пятьдесят пять минут. Я не знаю… — Сэр Джош пожал плечами. — Возможно, так даже лучше. Ведь его репутация была погублена, и всю оставшуюся жизнь он прожил бы в унижении.
Несколько минут он молчал.
— Но что бы он ни делал, он был прекрасным человеком, Эдвард, и хорошим другом.
Эдвард посмотрел на отца.
— Я знаю, — просто сказал он, заканчивая беседу.
При въезде в город скорость движения замедлилась, и Эдвард неожиданно открыл глаза.
— Черт, прости, я немного задремал.
Он сильно потер лицо руками.
Сэр Джош улыбнулся:
— Ты отвык от холода.
Они свернули на дорогу, ведущую в Кенсингтон.
— Ты уверен, что нужно сразу ехать на Эдвард-сквер? Может быть, лучше отдохнуть с дороги? Если хочешь, я отвезу тебя на квартиру в Гросвенор-сквер?
Эдвард почувствовал в голосе отца осуждение.
— Нет, со мной все прекрасно.
Сэр Джош не стал продолжать эту тему.
— Как бы там ни было, ближе к вечеру я собираюсь быть дома. Не могу отказаться от обеда в Истлее.
— Хорошо! А то мама совсем заждалась тебя.
Сэр Джош остановил машину рядом с домом Элли и выключил двигатель.
— Ты зайдешь? — вдруг занервничал Эдвард, сомневаясь в правильности своего поступка.
Сэр Джош покачал головой:
— Нет, я должен ехать.
— Ладно, увидимся позже. Спасибо, что подвез меня. — Эдвард взял плащ, кейс и распахнул дверцу машины.
— Эдвард?
— Да?
— Будь осторожен, не… — смутившись, сэр Джош замолчал, но потом продолжил: — Не дай себя провести. Пожалуйста.
Эдвард опустил глаза. До него дошло, каким дураком он кажется.
— Я знаю, что делаю, папа.
— Надеюсь, что так, Эдвард.
«Даймлер» отъехал, Эдвард помахал ему вслед.
— Спасибо, папа! — крикнул он и увидел ответный жест отца. Потом наклонился, взял кейс и повернулся к дому.
Элли стояла у окна и смотрела, как он шел по дорожке. У нее сдавило грудь. «Совершенно не изменился», — подумала она. Загорелый, с выгоревшими на солнце короткими волосами, он двигался с той же грацией и излучал такую силу, что она ощущалась на расстоянии. Это потрясло ее. Она отвернулась и, обхватив себя руками, вдруг почувствовала свою слабость и беззащитность.
Внизу Тио провела Эдварда в холл, взяла у него пальто. Услышав глубокий теплый голос, Элли впала в панику. Через секунду, когда он вошел к комнату, она уже ни о чем не могла думать. Повернувшись к нему, она пыталась улыбнуться, но лицо почему-то не повиновалось.
— Привет, Эдвард, — выдавила она.
Он все еще стоял у двери и смотрел на нее. Она выглядела бледной и слабой, но глаза горели фиолетовым пламенем. Ее красота казалась почти бесплотной.
— Привет, Элли.
Какое-то время они молча рассматривали друг друга, пока она не отвела взор.
— Как ты? — Сердце ее так громко стучало, что она была уверена в том, что он тоже слышит его.
— Хорошо. А ты?
— Со мной… нормально. — У нее пересохло в горле.
Со времени его звонка она все дни думала об этой встрече. О том, что она должна сказать и как сказать. А сейчас она растерянно стояла и, нервно поправляя прическу, не знала, с чего начать.
Эдвард почувствовал ее замешательство.
— Интересно, в этом доме меня угостят кофе? Путешествие было долгим. — Он улыбнулся ей, напряжение спало.
— О, конечно! Извини, я сама должна была догадаться. Пожалуйста, присядь, а я схожу попросить Тио, чтобы она приготовила.
Элли направилась к двери. Уступая ей дорогу, Эдвард так захотел дотронуться до нее, что крепко прижал кулаки к бедрам.
— Я не задержусь, — предупредила она и исчезла в холле, оставляя за собой нежный запах духов.
Эдвард сел на диван, положил рядом с собой кейс и дождевик, а потом обвел взглядом кремовую гостиную. Без сомнений, эта комната принадлежала Элли. Он отметил мелочи, которые были свойственны только ей: вазу со свежими цветами — анемонами и нарциссами; сочные цвета красных, алых и лиловых подушек на кремовом диване; коллекцию коробочек, покрытых ручной росписью.
Эдвард вдруг вспомнил девочку из Оксфорда: если бы она тогда знала, как далеко пойдет! Он встал и шагнул к восьмиугольному столу из палисандрового дерева. Ему захотелось поближе рассмотреть изящные старинные коробочки. Неожиданно его взгляд натолкнулся на фотографию в тяжелой серебряной рамке. Эдвард взял ее в руки.
Это была свадебная фотография. Никогда еще ему не приходилось видеть такой прелестной новобрачной. Элли сидела, улыбаясь в камеру, ее муж стоял, обнимая ее за плечи и глядя так, будто получил долгожданную награду. Это была хорошая счастливая фотография, хотя в улыбках чего-то не хватало. Эдвард вгляделся в глаза юной жены и увидел, как они печальны и грустны «Почему? — прошептал он. — Почему ты сделала это, Элли?» Поставив фотографию на место, он вернулся к дивану, уже не надеясь что-либо понять.
Когда Элли открыла дверь, то на мгновение остановилась, не веря, что он здесь.
— Тио принесет нам кофе, когда он будет готов, — проговорила она, садясь напротив него.
Она нервно поправила рукава, и он заметил, какие тонкие у нее запястья.
— Мне нравится твоя новая прическа, — просто сказал он. — Когда ты постриглась?
— Когда вышла замуж, — ответила она, вспомнив, что специально изменила прическу, чтобы ничто не напоминало ей о прошлой жизни.
— Тебе идет.
— Спасибо.
Он видел — волосы ее стали намного короче, и не знал, что почувствует, если коснется их. Длинные золотые шелковистые пряди всплыли в его памяти.
В комнату вошла Тио с подносом.
— Поставь на стол, Тио.
Тио оставила поднос и незаметно исчезла. Элли разлила кофе по чашкам и передала Эдварду, стараясь не коснуться его.
— Я думаю, лучше всего объяснить тебе все сразу, — проговорила она.
Эдвард согласился. Когда он позвонил ей, сообщая о своем приезде, она отказалась обсуждать что- либо по телефону. Единственное, что он понял, это то, что ей нужна помощь.
— Извини, я, наверное, разыграла мелодраму по телефону?
— Нет, ты была очень разумна.
Она опустила глаза:
