начинаешь свое путешествие в настоящую жизнь. Мне кажется, только вчера я, молодой бакалавр, старающийся подружиться с испуганной малышкой, держал тебя на руках. Это навсегда останется самым счастливым моментом в моей жизни.
Как много я узнал с тех пор, моя дорогая Элли! Я познакомился здесь с самыми лучшими людьми, но как часто мне хотелось оказаться подальше отсюда. (Прости меня за меланхолию, но это были тяжелые, мрачные и кровавые месяцы.)
Ни в коем случае не хочу занимать тебя своими проблемами, пишу тебе, как я уже упоминал, чтобы ответить на твое последнее письмо и поделиться мыслями после его прочтения.
Я очень рад, что ты поступила в Оксфорд и усердно занимаешься. Как всегда, я приветствую твое прилежание и усердие.
Но где же твои друзья? Ты не упоминаешь о них, и мне кажется, что ты слишком много времени уделяешь учебе. Дай мне повод усомниться в этом!
Элли, без всяких нравоучений, я хочу напомнить тебе, что ты должна прожить собственную жизнь, не для кого-либо, а только для себя, и ты не обязана платить никаких долгов прошлому. Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли? В Оксфорде ты проведешь не так много времени, постарайся вынести оттуда не только знания. Ты должна стать самой собой, взрослеть, быть счастливой. Тебе трудно жилось постоянно, и теперь настала пора оставить все в прошлом.
Поймешь ли ты, что я хочу сказать? Я надеюсь и прекращаю свои поучения… Это все!
Очень грустно, но я должен заканчивать свое письмо. Представь себе, как на звон колокола миссии стекаются сотни улыбающихся лиц с чашками для еды, они счастливы, когда их чашки полны кашей! И я спешу — многим требуется моя помощь.
Постараюсь написать снова, как только освобожусь, но ты хорошо представляешь, как это трудно! Я посылаю тебе свою любовь, Элли. Ты всегда в моих молитвах.
Благослови тебя Бог, и подумай о моих словах.
Всегда твой Энтони».
Элли опустила письмо и какое-то время сидела в задумчивости. Ей показалось, что она слышит теплый глубокий голос Энтони. Она прислонилась к стене и разрыдалась.
Вдруг она вскочила. Да, он прав, она должна жить — Мэдди и Эдвард, и — она задержала дыхание — Пьер должны стать частью ее жизни. Жизнь — это не только работа и учеба. На какое-то краткое мгновение она вспомнила Терри, но впервые за эти годы постаралась забыть о нем.
Она взяла альбом, в котором Пьер написал свой адрес, и положила его в сумку, затем сняла фартук и вытерла краску с лица. Оставляя свою комнатушку, она направилась к лестнице. Если она сейчас побежит к Холму, может быть, встретится с Мэдди, а если нет, то у нее останется в запасе другая встреча.
ГЛАВА 10
Эдвард яростно водил расческой по своим светлым волосам, но они были слишком коротки и непослушны, чтобы принять достойный вид.
Он плеснул в ладонь лосьона, протер лицо, ощущая на коже все ссадины, оставленные новой бритвой, затем прополоскал рот.
Накинув белую накрахмаленную рубашку, он встал перед зеркалом, застегивая воротничок и изучая себя.
«Зачем я это делаю?» — раздраженно думал он. Понятно, все это ради дружбы, но уже в сотый раз он удивлялся, как легко Мэдди уговорила его быть ее спутником на традиционном майском балу. Последнее время его одолевали нерадостные мысли. Он не хотел никуда идти.
Завязывая шнурки, он попытался сосредоточиться на предстоящем вечере, но его мысли неизменно возвращались к Пьеру и Элли. Он выпрямился и, стараясь забыть об этом, достал носовой платок и сунул его в карман.
Мэдди сказала ему, и он сам постоянно убеждал себя в том, что Элли не воспринимает Пьера всерьез, но порой он сам этому не верил. За прошедшие две недели их часто видели вместе. Как никто другой, он знал, каким обаятельным и неотразимым может быть его кузен.
Взглянув на часы, Эдвард решил прогуляться к святой Хильде. Было еще рано, и вряд ли Мэдди готова, но ему не хотелось оставаться в комнате наедине с мрачными мыслями. Он взял со стола бумажник, обмотал вокруг шеи вечерний шелковый шарф и вышел в коридор, раздумывая, куда бы ему пойти. С тех пор как он встретил Элли, он никогда так не страдал от одиночества.
Прежде чем залезть в ванну, Пьер попробовал большим пальцем ноги температуру воды. Добившись нужной температуры, он погрузился в теплую, исцеляющую воду. Он был утомлен после встречи с Луизой — они трахались беспрерывно на протяжении пяти часов.
Луиза была ненасытна, в чем он убеждался в течение четырех ночей; это устраивало их обоих. Но его наслаждение было неполным — Луиза приелась ему. Это заставило его не тянуть больше с Элли. Терпение его иссякло, и пришло время взять ее.
Осматривая свое тело, он заметил несколько засосов, оставленных Луизиным ртом, и решил замазать их гримом. Сегодняшней ночью спор будет выигран, он так решил. Он достаточно долго обхаживал Элли. Пьер хотел ее так сильно, что желание чувствовал боль. Он возьмет ее — желание обладать ею было сильнее стремления выиграть деньги. Догадываясь также о чувствах Эдварда Гамильтона к Элли, он постарается взять то, чего так жаждет его драгоценный кузен. А это больше всего подстегивало Пьера.
Слов нет, она возбуждает все его естество… Связь с ней, конечно, будет недолгой, она не Бог весть что в социальном смысле. Не его круг! Что же, она останется для него приятной загадкой — такая молчаливая, что-то таящая… А он со своей необузданной страстью, умением и опытом в любви будет для нее блестящим воспоминанием. От этих мыслей у него разыгралось воображение.
Лежа в воде, он представил всякие игривые картинки и стал продумывать сцену соблазнения. Закрыв глаза, он как будто наяву увидел нежные изгибы ее тела, почувствовал прикосновения ее длинных волос. «Довольно мечтать, этой ночью все сбудется», — подумал он равнодушно.
Элли стояла перед зеркалом, поправляя прическу. Тяжелые кольца волос падали ей на плечи, пышным облаком обрамляя лицо. Наклонившись к зеркалу, она пальчиками пробежалась по локонам, поправляя их. Потом выпрямилась, повернулась спиной к зеркалу и увидела целое море сияющего светлого золота. «Неужели это ты, Элли?» — изумленно прошептала девушка. «Да, это я!» — подумала она с радостью и направилась к гардеробу за платьем.
Она приложила его к себе, как это делала двадцатый вечер подряд. Платье было необыкновенным: с россыпью бусин на белом шелке, начиная от бедер и спускаясь к подолу. Только взглянув на него, Элли поняла, что это платье просто создано для нее.
Осторожно, чтобы не испортить прическу, она просунула голову в четырехугольный вырез, затем подняла руки, и подол платья скользнул вниз.
Платье облегало ее словно вторая кожа, а бусины сверкали при каждом движении. Элли надела белые атласные лодочки на низком каблучке, которые она украсила вышивкой, и протанцевала к прикроватному столику сияющей и сверкающей волной.
Она открыла ящичек и достала маленький серебряный медальон. Подержав его немного в руках, она провела по поверхности кончиком пальца, и в ее сознании возник образ Терри. Она закрыла глаза.
«Ты навсегда останешься в моей памяти, — мысленно пообещала она. — Только не этой ночью». Сейчас она не хотела ничего помнить: ни свое прошлое, ни свою работу, ни свой долг. За прошедшие две недели Элли забыла, кем она была, стала другой — счастливой и свободной.
С Пьером она чувствовала себя прекрасной, блестящей и неотразимой. Она была такой, какой хотела быть.
Открыв глаза, она посмотрела на медальон, на серебряную цепочку, которую она сама купила, и сделала свой выбор. Сегодня ночью ее первый бал, ее ночь и мысли принадлежат Пьеру, и в комнате не
