— Договорились, — устало кивнула я и вернулась в кабинет.

— Ирина, иди к шефу, — сказала мне Галина Сергеевна.

— Когда это он успел меня вызвать? — удивилась я.

— Ты ему без надобности, а вот он тебе — нужен.

— Зачем?

— Поставишь любимое начальство в известность о своей затее.

— А не рано?

— В самый раз, — заверила меня Галина Сергеевна, — а то останешься без видеоматериалов.

— Каких это?

— Как то есть каких? Тех самых, где участвует твоя героиня. Лера звонила в Москву, так ей сказали, что требуется официальный запрос руководства. Или ты хочешь, чтобы Павлик снимал декорированную военной формой Катю во время разминки на спортивных снарядах? Мне кажется, что этого маловато будет.

— Я об этом еще вообще не думала, — отмахнулась я. — Мне с Перовой проблем сегодня хватило.

— Считай, что уже думаешь, причем усиленно. Катя сказала нашей Лере, что в Москве имеется достаточно видеоматериалов с ее участием, так как во время службы ее неоднократно снимали всяческие корреспонденты. Как только им становилось известно о женщине, наравне с мужчинами служащей в армии, так все они начинали облизываться на роскошный материал, тем более что Катюша еще и очень привлекательная особа. Да только никому не удавалось показать этот материал массам.

— Это я знаю.

— А раз знаешь, иди к шефу и старайся его убедить изо всех сил, иначе материалов не получишь, понятно?

— Понятно, — вздохнула я обреченно.

Не так мне виделся визит к шефу, не так. Я представляла себе, что приду к нему в кабинет и сообщу о практически готовой передаче, а тут приходится обсуждать возникшие трудности, причем готовить эту передачу мне никто не поручал. Собравшись с духом и посмотрев на себя в зеркало, я нацепила на физиономию самую обаятельную из своего набора улыбок и отправилась в кабинет к Евгению Ивановичу.

— Заходите, Ирина Анатольевна, заходите, — приветствовал меня шеф. — Чем обязан вашему визиту в конце рабочего дня?

— Дело в том, — начала я, лихорадочно подыскивая нужные слова, так как намек про конец рабочего дня был более чем ясен: дескать, выкладывай быстренько и убирайся, нечего начальство задерживать, — дело в том, что мне нужен от вас официальный запрос в Москву на видеоматериалы…

— Это на какие же? — поинтересовался шеф.

— Я решила сделать передачу ко Дню защитников Отечества, — бухнула я, словно решившись войти в ледяную воду. — Моя героиня — девушка-лейтенант, приехавшая на время в родной город. Так вот, мне нужны видеосъемки с места ее службы. Они хранятся в архивах Московского телевидения.

— Так-так, — побарабанил пальцами по столу Евгений Иванович. — А вы знаете, что это не бесплатно?

— Знаю, — сказала я, с надеждой глядя на шефа.

— А вы помните, что я вам не велел делать новую передачу к этому дню?

— Помню.

— И все-таки рискнули?

— Рискнула, — вздохнула я, прощаясь с надеждой.

— Молодец! — браво пристукнул по столу Евгений Иванович. — Хвалю за инициативу. Рассказывайте.

И я в который раз принялась пересказывать соображения, подвигшие меня на подготовку этой передачи, затем перешла к рассказу о Кате.

— Ладно, — прервал меня шеф. — Мне уже все ясно. Завтра с утра зайдите ко мне, и мы вместе отправим ваш запрос по факсу, но…

— Что? — напряглась я, понимая, что за этим «но» могут скрываться неприятности.

— Инициатива наказуема исполнением. И не только. Если мне не понравится сделанная вами передача, то лично ваша премия, приуроченная к Женскому дню, пойдет на оплату этих самых материалов. Понятно?

— Понятно, — развела я руками.

— Все, можете идти.

— До свидания, Евгений Иванович.

Я возвращалась к себе в достаточно благодушном настроении, несмотря на финансовую угрозу шефа. Подумаешь, премии он меня лишит! Не зарплаты ведь. Да и не лишит: не может быть того, чтобы ему моя передача не понравилась! В этом я была уверена.

— Ну, что там? — спросила Галина Сергеевна, едва я открыла дверь. — Все в порядке или?..

— Все в порядке, — победно улыбнулась я. — Дамы, напомните мне, что у нас с вами на завтра намечено, и давайте расходиться по домам. Устала смертельно!

— У тебя завтра с утра романтическая встреча с внучкой Людмилы Ивановны и ее поклонником.

— Чьим? — не поняла я. — Людмилы Ивановны?

— Внучки, — раздраженно пояснила Галина Сергеевна. — Первокурсница филфака Люсенька Перова имеет счастье находиться в возрасте первой любви, а ты завтра будешь мило общаться с юными влюбленными, чьи чувства чистосердечно благословлены родителями с обеих сторон.

— Какой кошмар, — замогильным голосом промямлила я. — Чувствую себя мухой, увязшей в сахарном сиропе. Пусть будет проклят тот миг, когда в мою голову пришла идея не ограничиваться бонсаем.

— А я что говорила?.. — Честное слово, если я еще раз услышу эту фразу из уст Галины Сергеевны, то или сама удавлюсь, или совершу какое-нибудь уголовно наказуемое деяние над своей непосредственной начальницей. — А с одиннадцати утра ты снимаешь счастливую чету Перовых-старших в их фамильном гнезде. До этого времени должна успеть просмотреть то, что мы вчера наснимали, и решить, что годится, а что нет.

— А потом? — с тревогой спросила я.

— Потом поедешь в студию к Перовой-средней и ее мужу. Будешь любоваться живописью. Поэтому советую уже сегодня вечером подумать, о чем спрашивать дочку Людмилы Ивановны.

— Галина Сергеевна, вы моей смерти хотите? — жалобно поинтересовалась я.

— Ни в малейшей степени, — покачала она головой, — все это ты сама затеяла. Не вспомнила бы об этом треклятом празднике, так все было бы просто: поснимали бы себе деревца, поели бы пирожков — и все. А теперь изволь расхлебывать.

— Не сыпьте соль на рану! — взмолилась я.

— Буду, и не надейся, ты ведь и меня во все это втравила своей бьющей через край энергией, так что терпи.

— Лера, хоть ты за меня заступись, — я жалобно посмотрела на нашу помощницу.

— Не могу, — развела она руками. — Галина Сергеевна права, хотя, Ирина, я и на вашей стороне. Так любить свою работу, как это делаете вы, не каждому дано.

— Ехидна ты, Валерия, — вздохнула я, уловив насмешку в Лериной тираде.

— У меня учителя хорошие, — парировала она беззлобно и рассмеялась.

Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Галина Сергеевна посмотрела на нас подозрительно, ища оскорбительный намек в свой адрес, ничего не углядела и тоже улыбнулась. Таким вот улыбчивым трио мы и покинули свои рабочие места.

Сегодня вечером Володя был дома и жарил картошку. Мои вчерашние порывы готовить ужин показались мне сегодня дикими и неуместными, так гудела голова, а еще требовалось использовать ее по прямому назначению, то есть подумать.

— Ирина, что с тобой? — заботливо поинтересовался муж, глядя на мою страдальческую физиономию.

— Устала я, родной, очень устала.