неправильно закончился. Потому и милицию вызывать пришлось. Потому и с «калашей» стреляли…
На площадь они выскочили почти бегом. И так же бегом кинулись к одноэтажному, аккуратно выбеленному зданию с трепещущим на ветру красно-синим флагом над фронтоном и жирными, черными буквами вывески: «Правление совхоза им. Омара Дощанова». И этот флаг, и вывеска, и чистенькая побелка успокаивали, возвращали уверенность в прочности и незыблемости советского строя. Сейчас все выяснится, мы же не в Америке живем, в конце-то концов!
За углом правления они увидели давешний «уазик», в нем, кажется, кто-то сидел. И это тоже было хорошо, тоже успокаивало. Они замедлили шаг, поднялись на крыльцо, вошли внутрь чинно, с должным почтением. Как и полагается входить в государственное учреждение.
22/06/1983 г., 14 час. по местному времени
«…машина с экспертом к назначенному сроку не вернулась. По состоянию на 13.00 связь с группой отсутствует…»
Аня не любила скучать. Да и с какой стати скучать? Она повар в стройотряде, для нее фронт работ всегда найдется. Пока ребята пошли в поселок, а Эдя завалился дрыхнуть, она устроила ревизию своему рабочему месту, то бишь кухне. Проверяла, считала, записывала – чего сколько есть в наличии и чего еще требуется. Три кастрюльки – мало! Сковородки… Ого, большая какая. На фига такая? Лучше две нормального размера. Тарелки… Блин, треснутых сколько. Ложки, вилки… а ножи где? Ага, вот они, даже разделочный есть, мясо рубать. Аня попробовала его пальцем – острый. Она терпеть не могла тупые ножи.
За посудой пришел черед газовой плиты. Четыре конфорки, баллон внизу, интересно, полный? Она открыла вентиль, чиркнула спичкой, поднесла к конфорке. Ручка шла туго, с усилием, графитовая смазка нужна. Да где ее взять здесь? Придется помучиться. Ручка наконец поддалась, пламя вспыхнуло синим венчиком. Отлично! Если Глеб продукты привезет, можно будет на ужин что-нибудь сготовить. Супчику…
Она увлеклась, не сразу услышала шорох за спиной. А когда и услышала – не усомнилась, что Эдя дурака валяет. Напугать хочет, сейчас за бока схватит. Пацаны постоянно так делают, лишь бы пощупать. Пощупать у Ани было за что. Ох и получит Эдя по мордасу!
Она приготовилась… Есть! Бац!
Это был не Эдя. Плосколицего – явно местного – пацана ее оплеуха нисколько не впечатлила. Он оскалил кривые желтые зубы, потянул девушку к себе. Аня дернулась так, что майка на спине треснула. Отпрыгнула в строну.
– Тебе чего?! – заорала.
Парень шагнул ближе. Парень Ане не нравился. Был он на голову выше нее, значительно сильнее и какой-то весь из себя подозрительный. А главное, дверь – пусть к свободе – осталась за его спиной! За спиной же девушки – глухой угол. Зажмут ее в этот угол и изнасилуют…
С нижней губы парня потекла густая, тягучая слюна. Прилипла к подбородку, повисла соплей. А глаза у него были белые и будто неживые. Нет, нехороший парень, совсем нехороший. Это еще повезет, если он только изнасиловать ее собирается.
И, поняв это, Аня заверещала. Громко, истошно, так, что не только в поселке, а и в Апановке услышали, – если, конечно, там было кому слышать. А уж Эдик проснуться должен был непременно. Но кричала она, естественно, не в надежде на его помощь. Она и забыла о нем! Кричать в минуту опасности – извечный женский инстинкт.
Эдя услышал, влетел на кухню. Остановился в дверях, удивленно моргая. Картина в самом деле была непонятная. Анька продолжала визжать, забившись в угол, а к ней медленно приближался какой-то незнакомец, выставив вперед руки.
– Э! Ты че?
На оклик незнакомец не реагировал. Да, может, и не слышал за Анькиным визгом? Тогда Эдя подскочил к нему сзади, схватил левой рукой за плечо.
Он ожидал всего: что парень попытается скинуть его руку, не оборачиваясь, и тогда придется врезать ему по кумполу. Или развернется и попробует ударить – тогда получит прямо в нос. Врезать Эдя умел. Драться по-настоящему у него не получалось – проворности недоставало, – но один раз врезать мог, вложив в удар всю свою немалую массу.
Не ожидал Эдя единственного. Что незнакомец наклонит голову и схватит лежащие на плече пальцы зубами. А именно это и произошло.
От жуткой, пронзительной боли потемнело в глазах. Эдя взвыл, сразу заглушив Анькин визг. Пропустил мгновение, когда нужно было ударить, не увидел, как парень разворачивается, так и не разжав челюстей, как хватает руками его руки. Эдя орал от боли и ужаса, слыша, как хрустят перекусываемые фаланги пальцев…
В правлении стояла гробовая тишина. Только мухи жужжали. Громко жужжали. Много мух. И еще духота, и запах такой… Неприятный, неправильный.
От тишины, от мух, от запаха уверенность, что все будет хорошо, что все выяснится, исчезла так же быстро, как появилась.
– Эй, здесь есть кто?.. – окликнул Глеб. Хотел добавить «живой», но в последнюю секунду передумал.
– Че, никого? А водички попить хоть найдется у них? – Колян постоял, повертел головой. Направился в глубь коридора.
Глеб шагнул было за ним и тут же наступил на что-то твердое, круглое. Гильза от автомата. Гильза тоже была неправильная. Нечего ей было делать в таком мирном заведении. Он оглянулся на испуганно притихшего Шурика. Потом все же сделал несколько шагов, приоткрыл первую попавшуюся дверь.
Что это был за кабинет, Глеб не разглядел. Потому как прямо у двери на полу лежала женщина. Вернее, молоденькая девушка, если судить по ножкам, бесстыдно раскоряченным из-под задранной к поясу юбки. Ножки были длинные, стройные, загорелые. Красивые. По левой коленке ползала жирная зеленая муха.
Определить возраст по лицу Глеб не мог. Потому что лица не было. Кровавое месиво вместо головы…
Голые ноги, муху, месиво Глеб разглядел за одну секунду. А в следующую понял, что здесь случилось. Рядом с соскочившей с ноги босоножкой лежали автоматные гильзы, на заляпанной какой-то грязью – мозгами?! – стене зияли характерные выбоины. Девушку расстреляли. Из автомата. В упор.
Съеденное на завтрак сало рванулось из желудка вверх, к горлу. И Глеб рванулся – прочь из комнаты. Едва не сбил сунувшегося следом Шурика.
– Что там? – не понял тот.
Глеб только рукой махнул. Хотел выскочить на улицу, но Колян уже открыл дальнюю, торцевую дверь. И, застыв на пороге, выдохнул:
– Ни хрена себе…
– Что там?! – кинулся теперь к нему Шурик.
А Глеб и так догадался.
Впрочем, догадался он лишь отчасти. В большой комнате, видимо приемной, лежал не один труп, не два и не три. Она вся была завалена трупами! Штабеля тел, мужских и женских вперемешку, все – с раскроенными головами. И везде гильзы, гильзы, гильзы. Глеб понял, что это так воняет, – запах крови смешался с запахом пороховых газов. Хотя как раз крови здесь было удивительно мало. Или ее и должно быть мало, если стреляют в голову?
А еще в приемной кружила целая туча жирных зеленых мух.
Завтрак они стравили все трое. Когда конвульсии желудков немного ослабли, кинулись прочь из этого кошмара. Выскочили на крыльцо и врезались в живую стену…
Крик Эди не только заглушил Аню, он заставил ее замолчать. Мгновенно. А в следующую секунду она поняла, что обстоятельства изменились, что теперь помощь нужна другому. Немедленная помощь, судя по тому, как громко он орал. Не раздумывая, схватила, что потяжелее, размахнулась – бац!
