Летчик 34-го иап В. А. Киселев

Во многих книгах по истории советской военной авиации встречается одна и та же фотография В. А. Киселева — летчик стоит, заложив руки за спину, весело прищурившись с то ли смущенной, то ли ироничной улыбкой. Таким же его увидел писатель А. Н. Толстой через два дня после тарана: «По полю к нам идет не спеша Виктор Киселев…Он смуглый от солнца и ветра, как все здесь на аэродроме. Подойдя, рапортует комиссару, что явился. Затем стоит, застенчиво поглядывая на нас серыми веселыми глазами».

Помню, отец говорил про него: «Виктор был чернявый, вида цыганистого и улыбчивый». И верно — летом 1942 г. на экраны вышел полнометражный хроникальный фильм «День войны», в котором есть кадры: летчики 34-го иап М. М. Найденко, Н. Е. Тараканчиков, отец и В. А. Киселев на боевом дежурстве сидят в кабинах своих самолетов. Найденко — серьезен, Тараканчиков — собран, отец — внимателен, а Киселев… улыбается.

Вместе с тем отец отмечал необыкновенное хладнокровие Киселева в бою, о чем свидетельствует его перехват немецкого высотного разведчика 15 января 1943 г., когда из-за нелетной погоды в туман только он один смог подняться в воздух. Обнаружив противника на высоте 8000 м, он доложил:

— Атакую, — и замолчал.

Встревоженный командир запросил:

— Вас не слышно, отвечайте!

— Подождите, занят, отвечу позже.

Через несколько минут в динамике вновь раздался голос Киселева:

— Винты справа остановились, сейчас добавлю второму мотору… Самолет противника планирует, нахожусь над ним… Противник упал.

Это напоминает репортаж с места действия, но ведет его не сторонний комментатор, а участник боя.

Кстати, через два часа Киселев с двумя летчиками из другого полка на самолетах P-40 «Киттихаук» вылетел на разведку к месту сбитого им самолета, где они были атакованы парой «Фокке-Вульфов-190». Киселев, спасая один из «киттихауков», выбил у него немца из-под «хвоста». Однако, продолжая бой, больше этих «американцев» не видел. Он сбил один «фоккер», но другой поджег его самолет, который Виктор покинул с парашютом.

О еще одной черте характера Киселева говорит воздушный бой за три месяца до этого — 4 октября 1942 г., когда его в паре с сержантом Петуховым навели на «Хеншель-126», корректировавший огонь дальнобойной артиллерии по станции Уваровка. Летчики провели 15 (!) атак, но необыкновенно верткий «хеншель» ускользал от неповоротливых на этой высоте МиГов, а стрелок в задней кабине встречал их огнем. Наконец Киселеву удалось зайти в лобовую атаку, нервы у немецкого летчика не выдержали, он попытался ускользнуть вниз и был убит. Как следует из доклада штаба 34-го иап, командиры наземных частей, наблюдавших этот бой, «особо отмечали упорство летчика Киселева в воздушном бою с таким маневренным самолетом на малой высоте ».

Надо сказать, что кроме В. А. Киселева и В. В. Талалихина воздушные тараны, правда, днем, совершили еще 23 летчика 6-го иак. Причем пятая часть всех таранов в корпусе — на счету 34-го иап. Это много и, наверное, объясняется тем, что «за спиной была Москва» и летчики полка решительнее других применяли эту бескомпромиссную атаку как «последний довод сталинских соколов» , чтобы не пропустить немцев к столице.

Многие летчики считают, что «таран требует от истребителя исключительных моральных качеств, огромного нервного напряжения, полной уверенности в своих силах».

Интересен непосредственный рассказ о таране летчика-истребителя, Героя Советского Союза Б. Н. Еремина, который провел 70 воздушных боев и сбил 8 самолетов противника лично и 15 — в группе: «Я был против того, как рассказывают об этом таране. Были ловкачи, которые себя этим афишировали, рассказывали: подходишь к противнику и вот винтом начинаешь рубить!.. Чепуха! Глупость! Я одного истребителя пристыдил: «Как тебе не стыдно языком болтать! Попробуй подойти к самолету, такому как «хейнкель» — он тебя потоком закрутит и на плоскость бросит…Сам по себе таран выполняется очень сложно, это как удача, редкость» .

Именно это произошло в июне 1943 г. в воздушном бою, который на высоте 8000 м вели с Ю-88 самый результативный летчик полка Виктор Коробов и его ведомый сержант Лев Пономарев. В ходе боя Коробов и Пономарев поочередно сделали попытки таранить противника, однако их каждый раз отбрасывало сильной спутной струей бомбардировщика.

При анализе этого боя был сделан вывод: «Попытка тарана Коробова и Пономарева с наличием боекомплекта у истребителей вызвана тем, что противник начал снижаться пикированием и мог уйти от истребителей. Таран не увенчался успехом, истребители рано входили в плоскость полета Ю-88 ». Кстати, бой закончился «вничью», подбитый «юнкерс» с горящими моторами скрылся, Коробов с заклинившим двигателем вышел из боя, а Пономарев совершил вынужденную посадку на подожженном стрелками противника самолете.

Также опытный воздушный боец Сергей Платов после того, как в бою 7 января 1943 г. в одной пушке у него кончились снаряды, а другая отказала, трижды пытался таранить Ю-88, на котором он до этого успел вывести из строя огневые точки и подбил правый мотор. Однако самолет противника, маневрируя, уклонился от таранных атак Сергея и в конце концов скрылся.

Один таран в полку был на счету близкого друга отца Константина Букварева, описанный в литературе таким образом: «Еще один случай тарана в небе Москвы отмечен в ноябре, однако конкретную дату на сегодня установить не удалось. Известно только, что его совершил летчик 34-го иап младший лейтенант Константин Петрович Букварев…Приземлился на парашюте. За подвиг был награжден орденом Красного Знамени».

Наблюдают за истребителем, вылетевшим на перехват «по-зрячему». Г. Н. Урвачёв слева

На самом деле, как следует из Журнала боевых действий полка, это произошло 22 октября 1941 г., когда Букварев «по израсходовании боекомплекта таранил самолет противника Ю-88. Выброшенный с самолета сильным ударом, приземлился на парашюте… На земле ни своего самолета, ни самолета противника не обнаружил, так как наступила темнота ».

Отец рассказывал об этой истории так: «Костя в тот раз вылетел «по-зрячему» (так летчики называли вылет на перехват самолета противника, видимого с аэродрома). Немецкий бомбардировщик шел высоко, и пока «Букварь» догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз в небесной синеве. Вернулся Костя вечером на деревенской подводе без унтов, но в галошах — обе на левую ногу. Он поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.

Будучи обстоятельным человеком, он, чтобы беспрепятственно покинуть, если потребуется, самолет после тарана, расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Однако, приблизившись к «юнкерсу», попал в его спутную струю, и самолет так крутануло, что «Букварь» вылетел из кабины. Он дернул кольцо парашюта, при открытии которого от динамического удара с его ног слетели меховые унты. Поэтому приземлился Костя босиком, а было уже морозно. Селяне, встретившие его на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было — галоши, обе на левую ногу».

Отец познакомил меня с Константином Петровичем, когда тот был еще на военной службе, полковником, заместителем командира Центрального командного пункта ВВС. Поэтому было неизвестно, чем закончится для него история с утерянными меховыми унтами — может быть, так же как у отца с его меховой безрукавкой, которая тоже бесследно сгинула в горниле войны? Когда отец через двадцать лет после войны увольнялся с военной службы, блюстители армейского имущества потребовали вернуть ее или выплатить денежную стоимость этого не подлежащего списанию мехового довольствия.

Также много лет после войны отец дружил со своим фронтовым однополчанином Юрием Сергеевичем Сельдяковым, который 10 августа 1942 г. в паре с сержантом Т. Г. Белоусовым над Клином на высоте 9 тыс. метров обнаружили Ю-88. Они атаковали его с дистанции 100—50 метров «до проскакивания », но без результата. Сельдяков попытался таранить противника снизу сзади, попал в сильную спутную струю, был отброшен вниз и в сторону и потерял противника из вида.