командир полка в приказе ко дню 24-й годовщины Красной Армии: «От твердой руки наших летчиков… не один стервятник нашел себе бесславную смерть на подступах к нашей любимой столице ».

Истребители-штурмовики

В соответствие с летной книжкой за первые два месяца 1942 г. отец 48 раз вылетал на прикрытие своих войск. При этом, как следует из его записок, выполняя такие задания, летчики руководствовались правилом: «Если не вел боя с самолетами противника, прикрывая свои войска на линии фронта, — штурмуй противника» . То есть при отсутствии встреч с немецкой авиацией за время патрулирования перед возвращением «домой» наносились штурмовые удары по наземным целям.

Однако в летной книжке эти вылеты записывались в соответствии с заданием на вылет: «прикрытие войск» , а не «штурмовка». Вместе с тем упоминавшимся приказом «О порядке награждения летного состава ВВС Красной Армии за хорошую боевую работу…» было предусмотрено, что за 5 вылетов на штурмовые действия летчикам-истребителям полагалось 1500 рублей, а за 15 — 2000 рублей и представление к правительственной награде.

При этом следует отметить, что штурмовые действия — это один из наиболее опасных видов боевой летной работы для истребителей, которые не имеют защиты от огня даже стрелкового оружия с земли. Но, судя по всему, летчикам и в голову не приходило требовать записей в летной книжке в расчете на премии и награды.

Это же отмечает бывший летчик 122-го иап В. В. Рыбалко, также воевавший на МиГ-3: «Нам штурмовки…не засчитывали, поскольку это… была не основная наша работа. По количеству выполненных вылетов на штурмовку войск многие истребители, будь они штурмовиками, должны были получить одну, а то и две «Звезды» . Кстати, на одной из таких штурмовок, которые «не засчитывали» , В. В. Рыбалко был сбит огнем с земли.

Перелистав летную книжку отца, убедился, что в поденной записи нет ни одной отметки о вылете на штурмовку. Однако в годовых итогах за 1941 г. значатся неизвестно откуда взявшиеся 4 вылета «на штурмовые действия». А в итогах 1942 г., когда зимой, по свидетельству отца, он с другими летчиками полка много раз штурмовал войска противника, и этого нет. В 1943 г. в представлении к ордену к упомянутым 4 вылетам добавлен еще один вылет на штурмовку, также неизвестно откуда взявшийся, если судить по летной книжке. То есть официальные документы, как уже говорилось, не вполне адекватны реальной жизни.

Тем не менее победы в воздухе не остались без внимания командования:

25.02.42. За достигнутые успехи по уничтожению немецких стервятников — 833 рубля. Приказ по 34-му иап № 04.

Новый командир полка делает первую запись в летной книжке отца после проверки техники пилотирования ночью:

2.03.42. УТИ-4, задняя кабина, ночью…

Оттренирован на УТИ-4 ночью. Разрешаю произвести тренировку на самолете МиГ-3. Командир 34 иап капитан Александров.

Месяц спустя газета «Сталинский сокол» отмечала: «Капитан Александров отличный мастер ночных боев. Его часть также хорошо освоила ночную работу» . А отцу — первый орден и запись в летной книжке:

4.03.42. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество — Орден «Красное Знамя». Указ Президиума Верховного Совета от 4.03.42.

О наградных листах летчиков 34-го иап

Этим Указом орденами Красного Знамени в 34-м иап были награждены также четверо друзей и ровесников отца: Сергей Байков, Константин Букварев, Сергей Платов и Николай Тараканчиков. Из наградных листов видно, что все они 1919–1920 годов рождения, в Красной Армии добровольцами с 1938– 1939 годов. Еще двое награжденных летчиков, Николай Мирошниченко и Петр Еременко, постарше — 1914 года рождения. Все они ранее к наградам не представлялись, но имеют «денежные вознаграждения за уничтоженные самолеты противника ». Постоянный адрес: «34 -й иап ».

В разделе «Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига и заслуг» приводятся сведения о количестве боевых вылетов, воздушных боев, сбитых самолетов противника, указывается общий налет, в том числе ночью. Это, очевидно, главные характеристики работы летчика-истребителя.

1942 г. Командир звена 34-го иап лейтенант Г. Н. Урвачёв

Кроме того, как говорится далее, каждый из них «делу партии ЛЕНИНА-СТАЛИНА и Социалистической Родине предан », «требователен к себе и подчиненным », «пользуется деловым авторитетом среди товарищей ». Употребляются такие характеристики, как «умелый воздушный боец », «храбро сражается с немецкими фашистами », кое-кто «молодой растущий командир ». Сергей Платов не только «бесстрашно сражается с фашистскими стервятниками », но и «культурен в быту ». Отец «показал себя как летчик, обладающий большой силой воли. Инициативен ». Сергею Байкову «припомнили» его бой 14 ноября 1941 г.: «Геройски сражался один с четырьмя самолетами противника и в этом бою два самолета противника сбил ».

После награждения снова 1–2 боевых вылета в день на патрулирование, прикрытие аэродрома, а также авиационную поддержку войск. Осуществляя ее, отец, Байков, Найденко, Тихонов и Федосеев встретили «юнкерсы»:

9.03.42 МиГ-3. Прикрытие войск, 1 полет, 1 час 05 минут. В групповом воздушном бою в районе Добрая Рупасово сбил Ю-88.

Через полторы недели отец, Коробов, Тихонов, Федосеев, а также летчики 1-го истребительного полка погранвойск НКВД Бычин и Красавичев, временно прикомандированные к 34-му иап, вшестером вступили в бой с тремя Ю-88 и двенадцатью Ме-110. При первой же атаке «юнкерсы» поспешно скрылись, а «мессеры» встали в оборонительный круг, но МиГи разорвали его:

19.03.42, МиГ-3. Вылет на противника, 1 полет, 55 минут. В групповом воздушном бою в районе Уваровки сбил Ме-110.

Это был последний из четырех сбитых отцом во время войны самолетов типа Ме-110. В одном из боев с таким самолетом он едва не погиб, и его спас летчик соседнего полка Говоров. Отец рассказал об этом случае в ответ на мой вопрос о том, какой бой он запомнил как самый трудный.

Самый трудный воздушный бой

Вот его рассказ: «Мы крутились с немцами в «собачьей свалке» — групповом воздушном бою. Вижу — один Ме-110 вывалился из общей кучи и со снижением пошел в сторону фронта. Подумал, что самолет подбит или летчик ранен. Помедлил, раздумывая: «Догнать, добить?» — и развернулся за ним. Это была ошибка. Не надо было преследовать — он уже вышел из боя, а если гнаться, надо было не раздумывать, а сразу уцепиться ему за хвост.

Вскоре мы ушли от общего «места действия» и остались одни. Медленно, но догоняю его, и вдруг он неожиданно стал разворачиваться на меня в лобовую атаку. А у 110-го впереди четыре пулемета и две пушки против моих трех пулеметов. Я стал отворачивать, и мы встали с ним друг за другом в вираж на высоте метров 300. На этой высоте мой МиГ как утюг, делает вираж почти за полминуты. Однако и 110-й не очень поворотливый — он в два раза тяжелее МиГа, поэтому в бою на горизонталях наши шансы обычно были равны.

Но я сразу понял, что налетел на очень сильного летчика. Он, виртуозно пилотируя, стал догонять меня на вираже. Я видел, что через минуту, после двух виражей, он встанет ко мне в хвост и промахнуться ему будет невозможно, а шесть стволов «мессера» не оставляли мне никаких шансов уцелеть. Главное, я