— Что это?

— Тревога, командир. — Макрон повернулся к Катону: — Нам надо идти.

— Погодите, — Лонгин поднялся из-за стола, — я с вами. Постум, ты тоже.

Во дворе бойцы выскакивали из казарм, хватали снаряжение и торопливо занимали места вдоль стены форта. Они расступились, пропуская спешащих офицеров, которые достигли сторожевой башни, вспотев и тяжело дыша. С двух сторон выстроились по отделениям солдаты; солнце блестело на их шлемах, пока бойцы закрепляли оснащение и поднимали щиты, ожидая остальных. Некоторые отделения, вооруженные луками, торопливо натягивали тетиву, уперев один конец лука в сапог и накидывая на второй петлю тетивы. Офицеры на башне стояли у парапета, вглядываясь вдоль дороги туда, где вдалеке несколько всадников галопом мчались к форту. За ними гнался большой отряд.

— Проклятье! Да кто это такие? — спросил Лонгин.

Всадников рассмотреть было трудно, но Катон, прищурившись, узнал, кто это.

— Возвращается один из патрулей. — Он метнулся по парапету башни и крикнул солдатам у ворот: — Открывай! У ворот наши.

Макрон оценил ситуацию и отдавал приказы офицерам на стене:

— Лучникам приготовиться прикрыть патруль! Стрелять, как только преследователи будут на расстоянии выстрела!

Макрон и Катон вернулись к легату.

— Кто же преследует наш патруль? — спросил Лонгин.

Катон, почувствовав, как по затылку пробежал холодок, ответил:

— Похоже, это парфяне, командир.

— Парфяне? — Лонгин уставился на Катона. — Чепуха! Какие парфяне? Ты хоть одного когда-нибудь видел?

— Нет, командир, — признал Катон. — Я читал о них. И нам их описывали.

Лонгин презрительно фыркнул. Офицеры продолжили следить за отчаянной погоней по пустыне. Когда всадники приблизились, Постум, бросив взгляд в сторону Катона, тихо произнес:

— Боюсь, это и вправду парфяне, командир.

Теперь всадников ясно видели все, кто находился у ворот: конические шлемы, кисточки на седлах, мотающиеся на ветру. То и дело один из всадников поднимал лук, тщательно прицеливался и выпускал стрелу вслед немногим выжившим из римского патруля. Но расстояние было велико, лошади скакали во весь опор, и только единственная стрела нашла цель. Одна из лошадей прянула, чуть не сбросив седока, и Катон разглядел черную стрелу, торчащую из задней ноги животного. Лошадь засбоила, и стрела, задев вторую ногу, вырвалась из раны вместе с яркой струей крови.

Видимо, острие пробило вену, и кровь продолжала хлестать из раны, пока всадник тщетно гнал скакуна к форту. Сделав еще несколько неуверенных шагов, лошадь подогнула ноги и рухнула грудью на землю. Всадник выскочил из седла и повернулся лицом к преследователям, прикрывшись щитом и обнажив меч. Парфяне приблизились, огибая солдата и его умирающую лошадь. Взметнулся короткий шквал стрел, и боец рухнул на землю.

Глубокий стон вырвался из глоток людей на стене; Макрон приложил ладонь ко рту и прокричал солдатам:

— Лучники! Не стоять! Бейте их — как только приблизятся на выстрел!

Те, кто уже положил стрелу на тетиву, расставив ноги, отклонились назад и подняли луки так, чтобы стрелять на максимальное расстояние. Они дождались, когда римский патруль подъедет достаточно близко, чтобы не попасть под выстрелы; первый лучник спустил тетиву — стрела ушла высоко в чистое голубое небо, на мгновение зависла в воздухе и понеслась к земле. С того места, где стоял Катон, казалось, что она упадет среди солдат патруля, спешащих к форту. Катон стиснул зубы. В последний момент стало ясно, что стрела миновала солдат и ударилась в землю перед преследователями, взметнув фонтан песка и пыли.

— Дистанция отличная! — крикнул Макрон. — Бей их!

Новые стрелы взметнулись в небо и, опустившись, нашли цель. Преследователь, которому стрела попала в лицо, вскинул руки и повалился с лошади, пропав под копытами скакунов, несущихся следом. Прозвучал далекий крик, и парфяне тут же рассыпались, раздаваясь в стороны, чтобы римским лучникам было труднее прицеливаться. Но добыча ушла. Выжившие солдаты патруля втянулись в распахнутые ворота под аркой, оказавшись в безопасности.

— Закрыть ворота! — тут же прогремел Макрон.

Петли заскрипели, и ворота с громким стуком захлопнулись. Парфяне развернули лошадей и рванулись в сторону пустыни — подальше от лучников на стенах. Катон какое-то время следил за ними.

— Похоже, положение серьезное, — сказал он собравшимся офицерам.

— Парфяне… — пробормотал Лонгин. — Проклятые парфяне. Вечно эти проклятые парфяне.

Макрон махнул рукой Катону.

— Пойдем. Надо поговорить с солдатами из патруля.

Они спустились с башни и присоединились к группе, окружившей выживших бойцов патруля и их лошадей. Кони, покрытые испариной и клочьями пены, тяжело раздували бока и натужно хрипели. Макрон отодвинул одного из солдат.

— С дороги! С дороги!

Солдаты быстро расступились, и офицеры оказались перед декурионом, который командовал патрулем. На руке у декуриона зияла глубокая рана; пока один лекарь сводил вместе края раны, второй заматывал руку. Они замерли при виде Макрона — встать по стойке «смирно», не прервав своего занятия, они не могли. Макрон сделал им знак продолжать и повернулся к декуриону:

— Докладывай.

— Слушаюсь, командир. — Декурион взглянул на Катона. — Мы наблюдали за теми деревнями, которые нам были указаны. За все время мы не видели ничего особенного. Вчера вечером я собрал своих людей, чтобы вернуться в форт, и мы заметили тучу пыли на севере, движущуюся с гор сюда.

— С гор? — вмешался Катон. — С каких гор?

— Около Хешбона, командир. Я решил разведать. Такую тучу могут поднять очень много людей и животных. Мы подъехали ближе, и я рассмотрел подробности. Это армия, командир. Тысячи бойцов, сотни из них верхом, а позади, как мне показалось, груженый обоз, хотя точно выяснить не удалось. Нас заметили их разведчики и напали со всех сторон, осыпая стрелами. Тогда я и понял, что всадники — это парфяне. Они уложили большинство моих солдат, но мне с несколькими оставшимися удалось найти овражек и вырваться в сумерках. Мы скакали всю ночь, двигаясь к форту. Они следовали за нами в нескольких милях. — Декурион пожал плечами.

Макрон смотрел на него несколько мгновений, потом похлопал по здоровому плечу.

— Держись, декурион. Займись солдатами, как только тебя перевяжут. Пусть поедят и отдохнут.

— Так точно, командир. Спасибо, командир.

Макрон отвел Катона от солдат к воротам и негромко спросил:

— Думаешь, явились по наши души?

— Наверняка. Баннусу нужна победа, чтобы доказать, что он может побить римских солдат. Местным хватит малейшего повода, чтобы податься к нему. Он уничтожит нас, и население встанет на его сторону.

— Но почему нас? Почему не начать с небольшого отряда?

— Мы очень далеко от крупных сил римской армии. Баннус запросто может отрезать нас от снабжения и подкреплений. А нам, чтобы спастись, придется пробиваться через его войско. В другом направлении, кроме пустыни, ничего нет.