— Я протестую! Ты легат Сирии, назначенный лично императором. Они бросили наглый вызов твоей власти!

Лонгин постучал пальцем по свитку.

— Согласно этому документу, их полномочия выше моих. Значит, они действовали по закону; я буду благодарен тебе, если ты сейчас же заткнешься, центурион Постум, и будешь ждать, пока спросят.

Постум собрался возразить, но передумал, кивнул и неуклюже отошел к окну.

— Так-то лучше, — улыбнулся Лонгин. — Ну что же, центурион Макрон и центурион Катон, положение довольно необычное. Нечасто офицеры вашего уровня объявляются в отдаленной провинции, имея в рукаве позволение императора действовать по своему усмотрению. Я был бы очень благодарен, если бы вы объяснили, что происходит.

Макрон, повернувшись к Катону, поднял бровь. Положение было затруднительное. Их послали из Рима для тайного расследования дел наместника Сирии, но с самого начала, по несчастливой случайности, миссия пошла наперекосяк, стоило им войти в Иерусалим. Если бы Макрон не потерял приказ о своем назначении, то до нынешней ситуации дело не дошло бы. А так пришлось использовать документ секретаря императора и тем самым раскрыть, что они действуют по прямому указанию императора Клавдия. Катон понял, что нет смысла отрицать правду.

— Командир, — тихо обратился он к Макрону. — Думаю, лучше говорить начистоту.

— Что? — Макрон поежился. Как выложить всю правду и сказать одному из высших римских чиновников, что император подозревает его в измене? — Ты с ума сошел?

— Центурион Макрон, — вмешался Лонгин, потом изобразил смущение. — Прошу прощения — префект. Думаю, лучше всего говорить открыто. Таить больше нечего. Для начала объясните, что именно вы делаете в Иудее.

Макрон сглотнул.

— Хорошо, командир. Раз хочешь напрямик. Нарцисс получил сведения, что ты планируешь спровоцировать восстание на Востоке, чтобы получить подкрепление своей армии. Тот же источник утверждал, что с помощью увеличенной армии ты собираешься свергнуть императора и захватить трон.

Лонгин долго молчал, затем удивленно заявил:

— Непостижимая идея. Я бы решил, что кто-то подшутил над нашим другом Нарциссом.

— Он не видит тут ничего веселого, командир. Поэтому нас и прислали сюда. Выяснить, действительно ли ты затеваешь такое.

— И каковы же ваши выводы?

Макрон нервно кашлянул.

— Твое поведение, пожалуй, подтверждает выдвинутые против тебя обвинения.

— Неужели? — бесстрастно отозвался Лонгин. — Если вы так думаете, то вам следует найти подтверждение вашим выводам. Если вы не подкрепите их, то выставите Нарцисса дураком. А тогда не хотел бы я оказаться на вашем месте. Итак, какие же у тебя доказательства против меня, Макрон? — Не дав тому ответить, Лонгин предупреждающе поднял руки и продолжил: — Давай я сам скажу, что у вас есть. Ничего. Ничего, кроме подозрений и совпадений. Нет документов, которые подтвердили бы вашу версию событий. И свидетелей нет.

— Разве? — улыбнулся Макрон. — А Постум? Я уверен, что у Нарцисса есть люди, более чем искусные в добывании сведений.

— Это если его можно будет допросить. — Лонгин улыбнулся в ответ и бросил взгляд на Постума. — Я, конечно, имею в виду, что он может сбежать или спрятаться, прежде чем его хватятся.

— Я понимаю, что именно это ты и имел в виду, — ответил Макрон. — В конце концов, ты не захочешь потерять такого преданного слугу.

— Именно. Так что у нас остается?

Снова повисло молчание — Макрон раздумывал. Против легата не было твердых доказательств, и все присутствующие знали это. Знали они и то, что Лонгин, безусловно, замышлял недоброе против императора. Первым заговорил Катон.

— Допустим на мгновение, что Нарцисс не может ничего предпринять против тебя.

Лонгин поднял брови.

— И что?

— То, что нас послали расследовать ситуацию, означает, что у Нарцисса есть основания для подозрений, и он примет все меры, чтобы разрушить любой заговор, который ты затеешь против императора.

— И?..

— Теперь ты не получишь подкрепления. Как бы ты ни расписывал опасность положения для интересов Рима, Нарцисс не пошлет тебе новых войск. А тогда любой заговор обречен на неудачу. С этим ты согласишься, командир?

— Возможно. Это если считать, что заговор существует.

— В таком случае из всего этого можно еще получить выгоду.

Лонгин уставился на Катона, потом приглашающе развел руки.

— Объясни, сделай милость.

— Хорошо, командир. — Катон собрался с мыслями и продолжил: — Ты уже знаешь, с какой опасностью мы столкнулись в лице Баннуса. Если его бунт распространится за пределы округи, то вся провинция Иудея двинется на Рим. Но ты не знаешь, что, по нашим сведениям, Парфия предложила Баннусу помощь — оружием, а может быть, и людьми. Если это правда, то ставки еще выше. Не говоря о подавлении восстания в Иудее, тебе придется столкнуться с парфянами и убедить их не оказывать помощь бандитам. Если у них возникнут хоть малейшие сомнения в твоей преданности императору, само присутствие римского генерала-диссидента на границе приведет к дипломатическому противостоянию, которое Парфия использует, чтобы развязать новую войну с Римом. — Катон помолчал, опасаясь, что дал своему воображению слишком много свободы, и добавил: — По крайней мере, такое возможно, командир.

— Это не просто возможно. — Лонгин нахмурился. — Мои шпионы донесли, что парфянские войска продвигаются по берегу Евфрата в сторону Пальмиры. Парфянский посол заявил, что это учения. Может быть, это неудачное совпадение.

— Возможно, командир. Но не готовиться к отражению угрозы было бы неразумно.

— Если угроза есть. Откуда им знать, что Баннус готовит восстание?

— Я уверен, что у них, как и у нас, есть шпионы, командир.

— Ты говорил, что можно извлечь какую-то пользу, — напомнил Лонгин.

— Да, командир. Если ты дашь нам подкрепление, чтобы найти и уничтожить Баннуса, то мы избавимся от опасности в Иудее. Ты же сможешь заняться парфянами. Демонстрация силы предостережет их от нарушения мира. Когда все утихомирятся, ты доложишь о своих достижениях императору и Сенату. Думаю, тебя сочтут героем, а все сомнения в твоей верности исчезнут, командир.

Лонгин обдумывал картину, которую развернул перед ним Катон, потом взглянул на молодого офицера с холодной улыбкой.

— У тебя коварный ум, центурион Катон. Не хотел бы я, чтобы ты стал моим политическим противником. Или того хуже — одним из помощников Нарцисса. Тогда бы тебя стоило опасаться.

— Я солдат, командир, — ответил Катон. — И всё.

— Это ты так говоришь, а в документе значится иное… В тебе и в Макроне больше, чем кажется на первый взгляд. Но это неважно. — Лонгин побарабанил пальцами по столу и кивнул: — Хорошо, сделаем так, как ты предложил. Но одно меня все еще озадачивает…

— Командир?

— Я допускаю, что парфяне собрали какие-то сведения о Баннусе. Но как они узнали о подозрениях Нарцисса на мой счет? Для этого им нужен шпион в самом сердце имперской разведки. Или в моем окружении…

Удивление промелькнуло на его лице, но он не успел продолжить. Раздался резкий рев трубы. Звук несся над фортом от западных ворот. Лонгин бросил взгляд на Макрона.